-Эд! Ик, мать твою разтак! Курить- это грех...
Эдуард отвечает Олегу, что очень его уважает:
Ты бы почитал, что в гб о твоих друзьях полтинниках понаписано! Лишь ты один...
-Аки голубь сизокрылый- на тебя они еще ничего не надыбали.
Олег еще раз икает, пока Вика разглядывает его с профессиональным прищуром разведчика.
Затем все начинают вспоминать старых друзей, что они, да где они. А Сашка Коммисаров- что с ним?
Олег: Чей-то давно не заходил!
Погиб во время спецоперации. А Леха Тарасенков?
Эдуард поправляет утуманенного Сашу Вихрова:
Та-ра-ра-ра-ра-расенко!
Ну, да!
Олег: Чего-то давноооооо не заходил!
Погиб во время спецоперации в Москве- все делают удивленные глаза:
Где?!?!
Эдуард, тяжело поднимая руку, несколько раз промахиваясь указательным пальцем мимо губ:
Тс-с-с-с-с!!! Дальше Эд рассказывает о сексуальных похождениях Алексея, и Олег, многозначительно указывая перстом вверх говорит: вот что бывает с теми, кто оставляет собрание свое!
-А Саша Рекуданов?- тут встрепенулась засыпавшая Лена Батареева, и сообщила, что Наташу Рекуданову- как военнообязанную, (она железнодорожный диспетчер)- призвали в армию и отправили на строительство параллельной ветки Транссибирской магистрали ( километров этак тысяча в глубь нашей территории).
Эдуард мотает на ус: ее убрали из зоны его досягаемости, чтобы она больше не могла выдать никакой информации по делам Алексея.
Олег снова произносит: Чего-то давно не заходят..., но, узнав, что Саша Рекуданов тоже погиб во время спецоперации, смотрит на часы.
Настал комендантский час, гостей пришлось уложить спать у себя. Эдуард с Олегом еще до трех часов ночи разговаривают на кухне:
-Мы отошли от основополагающих принципов...
-Нет, мы не отошли от основополагающих принципов...
НУ! БУДЕМ!
В три часа ночи вызвали такси- единственное частное таксомоторное бюро в Москве, имеющее лицензию на извоз во время комендантского часа, (директор бюро- жена мэра). Эд не стал будить жену и дочь, поцеловал их спящими, еле найдя их между штабелями лежащих вповалку гостей. Вика Зеленкова громко храпит. Олег присвистывает за нее в момент не вибрирующих носоглоточных выдохов.
В аэропорт Олег поехал вместе с Эдом, и в какой-то момент решил убедить стюардессу, что он тоже летит - "протестантить дублинских католиков". Стюардесса вызывает милиционеров, те проверяют документы у Олега и, на всякий случай, у Эда. Олега забирают очень мягко,-
-С ними приказано помягче, а то расшумятся на веcь мир, что, дескать притесняют несчастных..., - шепчет один милиционер другому на ухо.
В иллюминатор Эдуард видел, как Олега одного посадили в "Ночное такси" и он еще долго что-то кричал, высунувшись из окна.
В самолете ночного рейса пассажиров оказывается мало, разглядывать некого, как, впрочем, и не с кем общаться. Эд тихо, думая о том, для чего же человеку нужны друзья. Просыпается же он только через два часа на подлете к Гааге, где должна быть пересадка. Стюардесса милостиво принесла ему стакан с рассолом.
ЧАСТЬ 4.
СНОВА ИРЛАНДИЯ.
01.В Гааге Эдуард пересаживается на другой самолет, но прежде, чем объявляют посадку, успевает зайти в сортир аэропорта, умыться и побриться. Он смотрит на свою кислую физию в зеркало и счищает с зубной щетки темно- красную слизь:
ой,
-Что это?
Он мысленно благодарит добрую русскую стюардессу и не педераста- стюарда (югослава), за то, что вовремя сообразили угостить рассольчиком русского офицера. Эдуард звонит из телефона- автомата (мобильный забыл дома - придется ждать пересылки курьерской службой- неделю, не меньше!) на круглосуточный дежурный телефон в Дублин, узнать, как там дела. А дела то хреновые - синхронно в Ольстере и в Дублине произошли массовые выступления всяческих там повстанцев. Дежурный узнает у Эдуарда номер его рейса, чтобы встретить в аэропорту- одному добираться до службы небезопасно. Все службы работают в чрезвычайном режиме, а по разведданным, повстанцы готовят новое выступление.
Эдуард предвкушает серьезный разговор с Полковником. Ему пока не известно, кто заварил эту кашу, но если ее устроили подопечные Эда - ребята из Католической лиги или бойцы из Ирландской протестантской освободительной партии (они, не смотря на разность позиций по многим вопросам, сотрудничали)- то Эду придется несладко.
02. Накануне отлета Эдуард в последний раз пошел пошататься по Москве, кроме того, он еще надеялся найти где-нибудь книги об Оливере Кромвеле. С удивлением Эд обнаружил, что мотоциклисты его больше не пасут (почему это произошло- ему стало ясно потом- к тому времени Наташу Рекуданову уже призвали в армию, и угроза "опасных контактов" Эдуарда для КГБ миновала), но через некоторое время на Новом Арбате обнаружил, что в поле его зрения постоянно попадает светло-серая "Стрела" вытянутой формы - новая машина с чересчур раскосыми фарами.
Служебную машину Эд уже сдал и шел пешком по бульварам до Тверской, а потом по ней- к магазину "Москва", когда снова - в отражении витрин увидел ту же самую машину, с теми же самыми номерами.
В "Москве" была очередная презентация очередной книги очередных военных корреспондентов, прибывших только что с Аляски. Вокруг толпилась публика и несколько телекамер снимали и передавали в прямой эфир это мероприятие. Когда объектив камеры, вращающийся вокруг оси "проскользнул" мимо Эда- он сообразил показать туда -V. Телеоператор недовольно хмыкнул, а Эдуард радужно заулыбался. Около получаса Эд через зеркальную витрину магазина наблюдал за следившей за ним "Стрелой.
Эдуард хотел увидеть этих ребят, и даже подумал, что хорошо было бы подойти к ним и поговорить. Но эти размышления прервал Ларионов, подойдя сзади и взяв Эда за локоть.
-Дарова!
03. В принципе Эдуарду не очень хотелось общаться с этим парнем. Эд хорошо его помнил по училищу- Ларионов на предпоследнем курсе во время прохождения "расстрельного зачета" казнил женщину- выстрелив ей в живот, потом в коленные чашечки, и лишь посмотрев, как она корчится от боли- посмаковав зрелище- добил эту несчастную в голову. После этого, конечно Ларионов с оценкой "неуд" был отчислен за "психопатические проявления".
В отличие от прежних времен, в нынешние довольно трудно получить характеристику с абсолютно положительными отзывами, а такие моменты, как "склонность к садизму", вообще никогда из личных дел не изымаются, затрудняя карьерный рост. Ты можешь быть хоть сто раз положительным человеком, но если в твоем личном деле есть "пунктик", на тебя всегда и всюду будут смотреть искоса.
Итак, Ларионов, приглашая Эдуарда "отобедать", мягко, но решительно держа под локоть, ведет его к своей "Стреле". В машине становится понятно, насколько глупо пытаться разглядеть сидящих внутри - стекла у "Стрелы" тонированы таким образом, что гладя через них все остальные тонированные стекла становятся не затонированными.
Ларионов отвозит Эдуарда в ресторан "София", небрежно, но властно командуя шоферу, показывая таким образом свой теперешний статус - едем- то куда? В самый дорогой ресторан в Москве!
-А что, Эдуард Сергеевич? Бывали ли вы когда-нибудь в "Софии"?
-Ах, ну что вы, нам, обыкновенным воякам такое не по карману...
Ну и т.д.
В ресторане (шофер остался в машине, охранник уселся в зоне видимости -в кафе, выходящем окнами на площадь Маяковского- там дешевле, можно просто заказать кофе и читать газету) Ларионов начинает разговор издалека, но Эд обрывает его, спросив в лоб
-А как это тебе удалось после отчисления из училища стать вдруг такой шишкой?
У Эдуарда перед глазами Ларионов- курсант во время разгона коммуны в Бибирево: не особо заметный в атаках на разгоряченных подростков с прутьями. Но во время насильственного запихивания уже разоруженных коммунаров в автобусы, Ларионов прославился тем, что один на все училище, позволял себе избивать дубиной с электрошоком уже арестованных и в наручниках подростков. Некоторые из них, получив разряд в кумпол падали на землю, испуская пену- как от припадка эпилепсии.