Геринг тоже не поверил отчету Кессельринга о том, что на земле и в воздухе на начальном этапе войны было уничтожено более 2599 самолетов противника. Рейхсмаршал велел перепроверить эти цифры, когда в руки немцев попали области, подвергшиеся бомбардировке. Ему пришлось признать, что в отчете Кессельринга цифры оказались даже заниженными — в действительности было уничтожено на 200–300 самолетов больше.
Операции немецкой армии не были бы такими успешными, если бы авиация не поработала так успешно.
Русские средние бомбардировщики, которые на второй день войны попытались предпринять атаку, вылетали без прикрытия истребителей, в слабом с точки зрения тактики строю, и становились легкой добычей немецких истребителей. Помимо этого, люфтваффе удалось уничтожить саму основу наращивания бомбовых ударов, так что наступающим немецким войскам нечего было бояться. Эта заслуга люфтваффе позже не была оценена по достоинству, хотя ее нельзя было не. признать. Уинстон Черчилль после войны заявил, что трагедия русских ВВС в первые два дня немецкого вторжения была подобна трагедии польских ВВС, только на целый порядок выше.
После этих и последующих ударов русские ВВС в первые месяцы войны преследовали сплошные неудачи, поскольку они были частично уничтожены и не могли наносить удары в полную силу. Однако следует подчеркнуть, что полного уничтожения или хотя бы длительной нейтрализации советской авиации добиться не удалось. Причиной этому было то, что большей части немецкой авиации на Востоке после первых побед в воздухе пришлось выполнять свою вторую задачу, которая впоследствии стала главной, — прямую и косвенную поддержку армейских операций.
Для люфтваффе было бы правильней всеми имевшимися силами продолжать борьбу против советских ВВС, чтобы не дать им возможности восстановить свою первоначальную мощь. Это не означало окончательного уничтожения в одном сражении летных частей и наземных баз. Необходимо было вести борьбу против всей советской авиационной промышленности. Кроме того, невозможно было полагаться только на двухмоторные самолеты с ограниченной дальностью полета и отказываться от развития дальней бомбардировочной авиации (чего требовал еще Вефер). У немцев не было соединений бомбардировщиков дальнего действия, способных совершать постоянные налеты на расположенные далеко в тылу советские оружейные заводы.
Все, что могли делать немецкие самолеты, — это бомбить авиационные и танковые заводы, расположенные от Воронежа до Москвы, которые не успели эвакуировать на восток. Только в сентябре — октябре 1941 г., после занятия Смоленска и Киева, в распоряжении немцев оказался плацдарм для развертывания операций 2-го и 4-го воздушных флотов. Но и эти операции проводились по инициативе самих упомянутых флотов и не имели какого-либо стратегического характера.
Не было произведено ни одной крупномасштабной, заранее спланированной операции, о которых говорилось в меморандуме «Ведение воздушной войны» и которые позднее были разработаны Верховным командованием люфтваффе.
После первого успеха, которого удалось достичь благодаря самолетам с ограниченной дальностью полета, не было совершено ни одного стратегически значимого дневного налета. Этому есть несколько причин:
1. К этому времени в распоряжении немецких ВВС не было достаточно сил для таких операций.
2. Для обеспечения крупного бомбового налета не хватало истребителей сопровождения с большой дальностью полета.
3. Советские авиационные заводы были к тому времени расположены далеко на востоке. Особенно те заводы, которые выпускали важные оптические приборы и устройства.
Эта неспособность немцев достичь центров русской авиационной промышленности позволила сохранившимся русским заводам не только восполнить тяжелые потери первых недель войны, но и перекрыть их. К тому же активность противника в воздухе стала постепенно возрастать, что привело к росту потерь в люфтваффе, снабжение которых самолетами и летным составом не могло восполнить эти потери.
К этому времени стало ясно, что люфтваффе не в состоянии одновременно выполнять обе поставленные перед ними задачи: либо обеспечивать господство в воздухе, либо оказывать стопроцентную поддержку наземным операциям, поскольку авиационные части на Восточном фронте были слишком малочисленны, чтобы заполнить собой гигантское воздушное пространство этой страны.
К началу Русской кампании первая задача, стоявшая перед люфтваффе, — уничтожить советскую авиацию в прифронтовых районах, а также достичь воздушного превосходства и обеспечить господство в воздухе, — была почти полностью выполнена. Это стало возможным, однако, только благодаря дорогостоящему оснащению и оружию, а также благодаря оптимальной подготовке летного состава, наступательному духу немецкой авиации и воле к победе. Кроме того, эту возможность обеспечивал неустанный труд всех наземных служб, которые жертвовали всем, чтобы поддерживать боеготовность самолетов.