Кадия, более решительная и немного успокоившаяся, шагнула к матери.
— Мама ушла от нас с миром,— вглядевшись в милые черты, сказала она.— Глаза закрыты, на лице печаль...
Она подняла валявшийся в углу черный плащ и прикрыла им тело, однако Харамис рассерженно прошептала:
— Сними немедленно! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь из солдат вернулся и обнаружил, что здесь кто-то побывал. Дай сюда плащ!
Кадия вздохнула, сняла траурное покрывало и протянула его сестре.
— Ты из нас, Харамис, самая разумная...
Старшая сестра завернула в плащ корону и сказала:
— Я всегда буду хранить ее, хотя вряд ли мне когда-нибудь доведется надеть этот венец.
Анигель неожиданно вскрикнула и прикрыла рот ладошкой, потом взглядом указала на угол каморки. Наваленные там тюфяки вдруг пришли в движение.
— Отойдите! — приказала Кадия.
Она выхватила кинжал и смело шагнула вперед. Один за другим она раскидала мешки, пока не обнажился край древнего гобелена. Вдруг его вздуло потоком воздуха, прилетевшего изнутри. Он затрепетал, подобно парусу.
— Клянусь Цветком,— выдохнула Харамис.— Там ход. Ну-ка, Кадия, сорви ковер.
— Ой, не надо,— затрепетала Анигель,— а вдруг это враги.
— Враги, конечно, враги. Кто же еще может быть! — Чей-то ворчливый голос донесся из-за ковра.— Давайте-ка пошевеливайтесь, любезные девицы, они могут вернуться сюда в любую минуту.
Принцессы замерли, потом Кадия торопливо откинула ковер, и перед изумленными девушками предстал полукруглый лаз. На фоне глубокой черноты они увидели женскую фигуру, одетую во фланелевое платье, укутанную в зеленую вязаную шаль и к тому же подпоясанную кожаным передником. Широкое лицо отливало неестественной желтизной, выразительные, золотистого цвета большие глаза располагались сразу над тонкими узкими прорезями ноздрей. Остроконечные ушки были украшены серебряными серьгами с камнями в тон платью. Ручки были покрыты пятнами и морщинами, как это часто бывает у старух.
— Имму! — воскликнула Анигель с облегчением и радостью.— Дорогая Имму! Это ты? Ты пришла спасти нас? Мы думали, ты тоже ударилась в бега, как все остальные оддлинги.
— Ударилась в бега? Что за вздор! — Имму выбралась в каморку, выпрямилась, принюхалась, вздрогнула и быстро указала на лаз в нору,— Ну-ка, быстро марш туда, а я пока соображу, как бы нам замаскировать вход после того, как мы исчезнем отсюда.
Харамис и Анигель подобрали юбки и протиснулись в лаз, за ними Кадия. Через несколько секунд из темноты донесся радостный вопль старшей сестры:
— Узун? — И следом: — И ты, Джеган?
Два маленьких человечка стояли у поворота коридора, пробитого в каменной толще. В руках они держали фонари, в которых ярко сияли зеленоватые болотные светлячки. Оба они были ниссомы, как и Имму. Джеган был во всем кожаном, как и подобает охотнику, даже на голове красовалась кожаная шапка. Его наряд был очень похож на тот, что носила средняя королевская дочь. А вот Узун был, как всегда, в роскошном темно-бордовом вельветовом камзоле. На его парчовый, расшитый золотом берет налипли клочья паутины, затянувшей все углы в тайном проходе.
Кадия растроганно обняла своего наставника:
— Вы все-таки не бросили нас, Джеган!
— Мы же не лишились разума, как рувендиане, и спрятались, чтобы спокойно переждать напасть. Только вы глупы настолько, чтобы вставать на пути у торжествующей Силы. Вас всех словно лунный свет загипнотизировал...
— Честь и достоинство требовали от нас защищать Цитадель,— горячо возразила Кадия.
— Прекрасно. Теперь взгляни, что она дала вам, ваша честь,— заметил Узун,— Если бы и вы покинули столицу и схоронились в непроходимых топях, было бы хуже? Вон наши люди уже добрались до Тревисты...
— А что дальше? — потребовала объяснений Кадия.
— Дальше...— Знаменитый охотник пожал узкими плечами, его остроугольные ушки чуть шевельнулись.— Вы могли бы жить среди нас.