— Все равно, слабость есть слабость,— невнятно, словно разговаривая сама с собой, заметила Кадия.
— И ты можешь поддаться слабости, и от страха ты не заговорена. Не суди да не судима будешь! Золотые слова...
Между тем Джеган все тянул и тянул веревку, пока камыши не раздвинуло большое серое пятно, постепенно очертившееся в крепкую широкую лодку. Потянувшись к ней и схватив плоскодонку за борт, принцесса заглянула внутрь и нашла там прочный шест, пару весел, какие-то мешки — все было крепко увязано, прикрыто от воды.
— Поблагодари моего брата,— шепнул Джеган.— Видишь, он точно выполнил все указания Бины. Теперь у нас есть и средство передвижения, и еда, и сухая одежда.
В лодке и четырем пассажирам было бы просторно, и Кадия с острой болью вспомнила, что ни Анигель, ни Имму в далекий путь с ними уже не отправятся. Возможно, никогда и никуда уже не отправятся... Худо, ой как худо, если их не убили сразу!.. Губы у Кадии задрожали, она, проклиная все на свете, вытерла набежавшие слезы. Вспомнила и о Харамис. Что с нею? Сегодня она, Кадия, осиротела... А теперь она совсем одна, и ей предстоит в одиночку сражаться с ненавистными врагами!
Трудное дело...
Они влезли в лодку. Джеган установил за кормой рулевое весло. Кадия села за него, Суденышко двинулось в путь. Река в этой излучине огибала крепость с северо-востока. На мгновение клочья надвигающегося тумана разошлись, и перед ними, при лунном свете, во всем своем мрачном величии предстала гигантская скала, на которой возвышалась крепость. Чуть выше смутного контура главной башни горела крупная звезда, рядом еще одна, помельче...
Жуткое это было зрелище — от родных стен теперь веяло страшной угрозой, смертью... Вновь вспомнились сестры. Живы ли они?
Кадия обхватила голову руками, словно это могло помочь оборвать поток ужасных дум, мерзких картин, которые сами по себе, вызывая дрожь, проплывали перед ее взором. Ей нельзя — до срока — даже мыслить об этом! Она не имеет права!
Куда они плывут? Зачем? Есть столько способов отомстить. Можно, например, подстеречь Волтрика и подстрелить его из лука. Наказать за все... Харамис, Анигель, где вы? Живы ли?
Принцесса все время отрешенно молчала и, когда Джеган ласково и ободряюще заговорил, даже вздрогнула.
— Не береди душу,— сказал он.— У твоих сестер свои дороги. Сейчас мы должны думать только о том, как побыстрее добраться до цели.
Неужели он угадал ее мысли? Неужели это не сказки и оддлинги действительно способны читать их на расстоянии?
— Куда мы направляемся?
— Ты сама должна ответить на этот вопрос, Острый Глаз.
— Как? — Кадия отвела взгляд от Джегана, в последний раз, прощаясь, посмотрела на Цитадель.
Огни в крепости, факелы на стенах постепенно гасли. Но вдруг нечто привлекло внимание принцессы — вода за бортом была необычно теплой. Сколько Кадия помнила себя, никогда во время сухого сезона не случалось такой жары. Она глянула на воду, потом невольно осмотрела свою местами разорванную одежду. В прорехе на груди что-то тускло посвечивало. Она не поверила глазам, сунула руку за корсаж.
Медальон!
Кадия торопливо вытащила его. Казалось, маленькая звездочка зажглась на ее грязной ладошке. С талисмана не спеша срывались искры и уносились в темное, прикрытое белесой пленкой тумана небо. Словно необычная свеча горела на руке у Кадии... Девушка затаила дыхание — амулет ожил. Пробудилась чудесная сила. К сожалению, она не была подвластна ее юле, принцесса уже убедилась в этом. Стальной клинок в руке — куда более надежное оружие. Не так ли?
«Вспомни кудесника, советника Волтрика,— сказала она себе,— ему-то потусторонние силы действительно подчиняются. Разве его могущество не доказывает, что сила заклинаний — это не игрушка! Вспомни хотя бы свое собственное появление на свет — эту историю о чудесном посещении дворца Великой Волшебницей Виной, о ее таинственной помощи при родах, о драгоценных подарках, которые она вручила новорожденным».
Возможно, Кадия еще обретет чудесную силу. Когда совсем одряхлеет, когда морщинами покроется лицо, а спина согнется... Одним словом, когда превратится в настоящую ведьму. Кому тогда будет нужно ее колдовское искусство?
Джеган принялся грести резко, быстро, не производя при этом никакого шума. Плоскодонка двигалась в подернутой клочьями тумана ночи... Неожиданно Кадия едва слышно вскрикнула — светящееся облачко, горевшее над амулетом, сжалось в подобие стрелки компаса.
— Джеган, Джеган,— торопливо зашептала принцесса,— смотри, медальон указывает направление.