Принцесса зарылась поглубже в теплую, мягкую пуховую выемку на шее птицы. Вслушалась в песнь ветра и незаметно смежила очи. Потом встрепенулась, положила на прежнее место корону, завязала узел — не дай Бог потерять ее в полете! Великая Волшебница, по-видимому, знает, как поступать дальше. Все у нее предусмотрено, обо всем она позаботилась...
Харамис вновь закрыла глаза, но теперь сон не шел к ней. Кто она, эта таинственная женщина? По крайней мере, теперь ясно, что она существует на самом деле. Все говорит об этом — разве эти птицы не явь? И вот что интересно: почему Белая Дама при их рождении предрекла, что в конце концов все окончится хорошо?
Мысли тянулись медленно, кружили вокруг одной неразрешимой задачи: как спасти Рувенду или, вернее, то, что осталось от нее? Дурацкие фантазии! Разве ей, семнадцатилетней девушке, совладать с полчищами прекрасно обученных, узнавших вкус победы солдат? Да, она, несомненно, умна, начитанна, но какой из нее, если говорить откровенно, полководец? Даже если Бина и рассчитывает на нее как на исполнительницу воли судьбы, то когда это случится? К тому времени она совсем одряхлеет...
«Все-таки мне не следует терять бдительность,— подумала Харамис.— Кто, кроме меня самой, может защитить меня? Кто знает, какие безумные планы строит эта старуха в своем уединении? Что она потребует от меня? Но я не марионетка, я способна сама принимать решения. Теперь я — властвующая королева, ответственность легла на мои плечи. Окружающие могут советовать, но решать буду я! У меня нет иного выбора, я не имею права бездумно следовать за чужой волей. Пусть даже то будет зов Триллиума...»
Когда она проснулась, уже светало. Два огромных ламмергейера по-прежнему летели на север. Охоганский хребет, закрывавший полнеба, теперь предстал перед Харамис во всей своей красе: неприступные гранитные пики, отвесные стены и по всем расщелинам — могучие ледники. Снеговая линия располагалась здесь довольно высоко, и все же казалось, что все вокруг искрится и алеет при свете утренней зари, лишь в тени снежные поля приобретали свой естественный голубоватый цвет. Сердце принцессы забилось от предвкушения чуда, следом нахлынула тревога — неужели остаток жизни ей придется провести здесь, среди вечных снегов?
В горах тоже обитали племена оддлингов. Харамис знала, что их звали виспи, но рувендиане никогда не встречались с этим народом. Дальше к востоку, где горный хребет рассекало глубокое ущелье, пробитое в скалах бурным Виспаром, издавна размещались сторожевые заставы. Служившие на них воины рассказывали, что неуловимые виспи появлялись на поверхности земли только в светлые лунные ночи и только для того, чтобы отметить праздник свежевыпавшего снега. Все истории, связанные с горными оддлингами, поражали воображение свойственной этим дикарям — действительной или выдуманной? — жестокостью. Их называли демонами мороза и тумана, якобы любящими во время снежных бурь подглядывать за несчастными путниками. Горе тому, кому доведется испытать на себе их зловещий взгляд,— тогда спасения не жди! На фоне этих жутких рассказов как-то особенно странно выглядели деловые связи, оживленная торговля, которую рувендиане вели с этими племенами через посредничество уйзгу. Товары у виспи были отменного качества — драгоценные камни, слитки благородных металлов. Глядя на эти прекрасные изделия, разложенные на прилавках купцов-ниссомов, перекупивших их у уйзгу, трудно было поверить в злые чары горного народа, тем более что в обмен виспи с великой охотой брали съестные припасы, шерстяные ткани, домашних животных — даже таких, как фрониалы и волумниалы. И все же ничего вразумительного об этом племени никто поведать не мог — разве что те несчастные солдаты лаборнокской армии, которая, если верить древним преданиям, пыталась овладеть Рувевдой несколько веков назад. Но кто их, сгинувших в ущельях, замерзших в снегах, мог услышать?
Солнце теперь слепяще отражалось в окнах открытой воды на болоте, в мелких речушках, густо избороздивших расстилавшуюся внизу равнину, называемую Золотыми Топями. Кое-где сверху просматривались наезженные пути, проложенные по болотам,— это, по-видимому, были главные торговые артерии, по которым уйзгу добирались до подножия Охоганских гор. Затем, после нескольких часов полета — все это время они следовали вдоль какой-то широкой реки,— земля приобрела заметный бурый налет, обсохла, и сплошь потянулись пологие холмы, леса с незнакомыми принцессе деревьями. В седловинах и распадках скапливалась вода, и эти частые озерца и густо заросшие травой болотца отражали и дробили солнечные лучи, так что равнина внизу казалась усыпанной драгоценными камнями.