— Уймись! — прикрикнул маг. Она вздрогнула и застыла, боясь шелохнуться.
Желе с чмоканьем лопнуло. Дохнуло ароматом ландышей и травы. Воздух был теплым и свежим, вокруг проплывали облака. Они плюхнулись с высоты прямо в облако. Облако мягко спружинило, как мячик, набитый ватой. Лежать на облаке оказалось удобно и приятно.
— Вниз, — распорядился колдун.
Облако начало плавно снижаться.
Глава 24
— Пить, — запекшимися губами выговорила Айанур.
Бэла расторопно поднесла ей кубок, но она слабо мотнула головой:
— Не вино, воду. Бэла… я беременна.
Вита присвистнула. Бэла протянула Айанур чашку с водой. Та машинально попыталась взять чашку, забыв, что ниже локтей у нее ничего нет, и разревелась. Бэла обняла ее, утешая, словно мать дочку или старшая сестренка — непутевую младшую.
— Бэла, он заставил меня забеременеть, — всхлипнула она.
— Как это? — не врубилась Вита. — Разве можно по заказу?
— Ты смертная, — ответила Айанур, на миг в ней проснулось свойственное богине высокомерие. — Тебе не дано понять. — И вновь залилась слезами.
Где уж мне, отстраненно подумала Вита. Вспомнился дебильный анекдот: «Уступите мне место, я беременна». — «И давно?» — «Пятнадцать минут, но мне очень тяжело!» В исполнении богов анекдоты становятся явью. Да что толку сейчас рассуждать об особенностях физиологии бессмертных Тьмы? Ситуация требует практического разрешения.
— Ладно, не ной! — Вита пожала плечами. — Подумаешь, проблему нашла. Этакие проблемы с легкостью решают самые тупые смертные. У нас в третьем роддоме оплачена палата, сунем тебя Файке под бочок. Аборт — дело нехитрое.
— Я не могу! — Слезы текли по лицу Айанур, а она не могла их вытереть; Бэла осторожно промокнула чистым платком глаза, в которых словно погасла былая искра. — Он заставил меня поклясться вечным небытием, что я рожу ребенка.
— Тоже не трагедия. Возьми да роди, чего тут неестественного?
Честно говоря, Виту слегка удивила подобная клятва. Парни, склонные к жестоким забавам, обычно меньше всего хотят зачать ребенка. Но теперь, если верить разъяснениям Валенты, бессмертной придется скрупулезно выполнить эту клятву. И если, не попусти судьба, случится выкидыш, ей отвечать по всей строгости перед лицом Вселенной.
— Это все, Айанур? — нетерпеливо осведомилась Вита. — Зачем тогда ты просила Хешшкора удалиться? Вряд ли его шокировали бы эти маленькие интимные подробности.
Айанур сглотнула и облизала губы.
— Виталия, я должна тебе кое-что сказать. И я боюсь, что если Хешшкор узнает, то убьет меня. Отберет у тебя нож и убьет. Насовсем. А может быть, и ты захочешь меня убить. Но ты наверняка пожалеешь беременную женщину, а Хешшкор — нет.
— Неужели ты умудрилась наворотить еще худших дел, чем… — не договорила Вита.
— Я украла твоего ребенка, — призналась Айанур.
Вита с досадой сморщилась:
— Я в курсе. — Эта гадкая история, произошедшая пятнадцать лет назад, к счастью, закончилась благополучно. Кажется, Айанур тронулась умом от постигшего ее несчастья.
— Послушай меня! — умоляюще перебила Айанур. — Я говорю не о Хешшвитале. О нем я тогда не знала. Не знала, что твой бледнолицый, как и ты, малыш уже появился на свет и тут же увезен в реанимацию. Рядом с тобой не было никого из врачей. Ты не то спала, не то бредила. А в ногах у тебя пищал прелестный здоровенький мальчик, темненький, с открытыми черными глазками, до того похожий на Хешшкора… Да, я знаю, что глупость спорола. Но попробуй встать на мое место. Я просто не могла оставить дитя моего любимого в этом грязном мире, у какой-то вертлявой смертной бабы!
Вита стиснула зубы.
— Я считала его сыном Хешшкора и растила, как своего собственного. Но спустя четыре года, когда мне стало известно о Хешшвитале, я поняла, что это не тот. Что я пригрела у себя никчемного смертного, обычного жалкого мальчишку. Я была в глубоком шоке. Я поспешила от него избавиться и заменить его на Хешшвитала, но у меня не выгорело, как ты знаешь. Я чувствовала себя настолько отвратительно, что постаралась вообще не вспоминать о нем. Вычеркнуть из своей жизни. И мне это почти удалось. Я даже не узнала его сперва, когда он сегодня явился.
Она всхлипнула.
— Я чуть не приняла его за одного из нас. Прекрасен и могуч, как великий бог, и жесток, как один из самых чудовищных бессмертных. Почему он так жесток? Почему даже не пытался поговорить, а сразу напал на меня?
— Это ты меня спрашиваешь? — Вита тяжело подалась вперед, впившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Ей было нехорошо. Не признайся Айанур, что ждет дитя, рука точно потянулась бы к мечу. — Ты дважды крала моих детей, а теперь просишь у меня разъяснений? А ты, ты пыталась с ним поговорить, перед тем как избавилась от четырехлетнего ребенка? Что ты с ним сделала? Поиграла и выбросила наскучившую куклу на помойку? Кто бы говорил о жестокости! Тебе крупно повезло, Айанур, что он отрезал тебе только руки, а не башку. Ведь это ты сделала из него чудовище!