Я начал с «восьмерки», но нота оказалась слишком низкой. А вот «девятка» пискнула точно. Следом за ней «восьмерка», а вот «двойка» сфальшивила. Я взял выше и уверенно набрал первые три цифры: 983. Дальше — проще: кнопки "2" и "1" я угадал легко и быстро, как юный Моцарт на слух повторил услышанную в костеле органную мессу. С последними двумя цифрами пришлось повозиться дольше, и я не был уверен, правильно ли я воспроизвел номер своего «хозяина» до тех пор, пока мне не ответил уже знакомый нервный голос:
— Слушаю!
Прервав связь, я отбросил трубку. Номер я высчитал, подумал я, а по номеру можно определить адрес и фамилию. Есть такая платная услуга в Москве.
Я еще не успел придумать, какую выгоду можно извлечь из этой идеи и что буду делать, когда нагряну в гости к этому не совсем здоровому в нервном отношении человеку по имени Паша, как за окнами раздались гул мотора и визг колес о наледь. Подскочив к окну, я увидел, как по расчищенной от снега дорожке к особняку подруливает фиолетовый «фольксваген».
Это мне везут пистолет и телефон, почему-то сразу понял я, и в душе приятно колыхнулось предчувствие подарка, как было когда-то давно-давно в детстве, на новогоднем утреннике, где правила бал детдомовская уборщица в красном халате, сшитом из транспаранта, в парике из пеньковой мочалки и бумажной кучерявой бородой.
Мыслями я был в счастливом и неразумном детстве и, не сознавая, что происходит, невидящими глазами смотрел на «фольксваген», который остановился у парадного подъезда. Открылась дверь, бросив солнечный зайчик на окна особняка. Из машины, низко пригнув голову, не без труда вылез рослый мужчина в темной куртке, с косичкой, стянутой на затылке кожаным ремешком, в тяжелых ботинках с мощной подошвой, изрезанной глубоким протектором.
С ужасом, вывалившись из теплого детства в холодную реальность, я узнал в этом человеке своего друга Влада Уварова.
6
Если бы мне приходилось уносить ноги от чужой жены в тот миг, когда ее муж неожиданно вернулся из командировки, я делал бы это менее резво и с большим чувством собственного достоинства. Сейчас же, в этот момент светопреставления, все мои теоретически возможные неудачи слились в один миг, который приближался с фатальной неотвратимостью. Рушился шанс выбраться отсюда под именем Цончи-ка, прихватив с собой телефон и пистолет. Сгорала, как бумага в огне, возможность незаметно для Влада выйти на его следы и припереть к стене. И сама моя жизнь, как способ существования белковых тел, становилась весьма проблематичной.
Я кинулся к двери, распахнул ее, ожидая увидеть на пороге вьетнамца и сходу сокрушить его ударом в челюсть, но лестница, похожая на фрагмент молекулы ДНК, была пуста. Я спустился в огромную комнату-музей и, задевая холодные тела античных богов, сделал по ней несколько хаотичных перемещений. Ничего более умного, чем спрятаться среди кашпо и пальмовых стволов зимнего сада, мне в голову не пришло. Кинувшись в зеленую чащу и распугав сидящих на ветках волнистых попугаев, я лег на палас цвета травы и спрятался за фарфоровым фундаментом водопада. Маленький голубой попугай, тотчас приземлившись мне на плечо, мигом нагадил на воротник и, бочком приблизившись к моему уху, стал жадно его покусывать.
В это время в дальнем углу комнаты, огороженном колонной и встроенным в нее большим аквариумом, показался Влад в сопровождении вьетнамца. Влад нес в руке черный кожаный кейс, очень похожий на тот, который он оставил мне в сейфе «Элекс-банка». Они безмолвно прошли к лестнице и стали подниматься на мансарду. В этот момент меня отделяло от Влада каких-нибудь три-четыре шага, и я внимательно рассмотрел его профиль.
«Предатель! Тупоголовый Кинг-Конг!» — мысленно проклинал я бывшего друга, прожигая взглядом хорошо знакомые черты лица, мясистые губы, длинный, по-орлиному сгорбленный нос, высокий, с залысинами, лоб, который подчеркивала прическа «а ля Б.Г.», и сильные руки, на одной из которых поблескивал золоченый браслет швейцарских часов. Он мало изменился с тех пор, как мы в последний раз виделись после наших приключений в Закарпатье, но на его лице, сильной фигуре, плавных движениях мне отчетливо виделась печать греха Иуды, и все во Владе — от его косички, вопросительным знаком опускающейся на воротник куртки, до сильных ног, тяжелым прессом давящих ступени, — вызывало во мне гадливость и отвращение.
Маленький садист, сидящий на моем плече, озверел окончательно, пытаясь склевать мое ухо, и как только Влад и вьетнамец скрылись на мансарде, я схватил попугая, оторвав его от уха, как клеща, и поднес к лицу. Голубой подлец вытянул когтистые лапки, раскрыл клюв и пронзительно запищал.
Они не станут меня искать, думал я. Влад оставит передачу на мансарде и уедет восвояси.
Я выпустил попугая, подкинув его вверх. Птица тотчас сбросила на меня известковую бомбочку, села на ветку фикуса и шипящим голосом испорченного приемника выдала какую-то ругательную тираду.
Влад и вьетнамец снова показались на лестнице. На этот раз они шли заметно быстрее. Мне показалось, что плавные, кошачьи движения вьетнамца наполнены скрытой угрозой. Влад держал в руках тот же кейс, с которым поднимался наверх.
— Сейчас я его найду, — сказал вьетнамец с легким поклоном. — Подождите меня здесь.
Только этого еще мне не хватало! Влад посмотрел по сторонам и направился к дивану из белой кожи с пышными формами. Он сел как раз напротив меня и, откинувшись на дутые подушки, уставился в зеркальный потолок.
Я мог плюнуть и попасть в него, так близко он сидел. Сдерживая дыхание, я медленно опустил голову на палас и поджал под себя руки. От напряжения стали ныть спина и шея. Я попытался расслабиться, подобно медузе растечься по полу, но внезапно снова проявил агрессивность маленький поганец. Решив, что я уже почти добит и морально сломлен, попугай победно зачирикал и спикировал мне на голову. Не знаю, что он там вытворял, но звуки он издавал пронзительные и страшные, что не могло не привлечь внимания Влада.
Он опустил лицо и посмотрел в мою сторону, затем поднялся с дивана и медленно пошел к водопаду. Я похолодел, и не столько от страха, что буду замечен и песенка моя будет спета, сколько от того, в каком виде меня застанет мой заклятый враг. Более идиотской позы трудно придумать — лежа на полу с попугаем на голове. Останется растянуть губы в улыбке кретина и сказать: «З-з-здравствуй, Вова!»
Ну уж нет! Я не стану дожидаться, пока Влад меня увидит. За мгновение до этого я вскочу на ноги и схвачу его за горло. Влад, конечно, сильнее меня и, рано или поздно, повалит на пол, но лучше такой финал, чем клоунский вид.
Я уже напрягся, как пружина, готовый вскочить на ноги и ударить головой в лицо Влада. Неожиданность и жестокость этого удара могли даже в этой гиблой ситуации дать мне некоторые преимущества. Нас уже разделяли три шага, два…
Вдруг мой пернатый мучитель, почуяв в приближающемся человеке конкурента, взмыл в воздух, сделал разведывательный облет вокруг крупной головы Влада и, растопырив коготочки, устремился на его плечо.
— Кыш! — зашипел Влад, машинально прикрыв лицо рукой.
Момент был очень удобный, но я словно прирос к полу.
— Вот же настырное животное, — негромко произнес Влад, отступая от зарослей на прежние позиции.
Напряжение спало. Мой враг повернулся к фонтану спиной и, отмахиваясь от попугая, как от мухи, вернулся к дивану.
Я почувствовал, как меня с опозданием прошиб холодный пот. Спасибо глупому попугаю, подумал я.
Если бы не его атака, то сейчас Влад добивал бы меня своими кулаками-кувалдами.
Из-за колонны показался черный силуэт вьетнамца.
Прошу следовать за мной, — сказал он Владу. «Пронесло!» — подумал я. И как только они ушли вниз, оставил свое убежище и быстро скользнул по лестнице на мансарду. Зашел в комнату, беззвучено прикрыл за собой дверь и приблизился к окну.
«Фольксваген» Влада по-прежнему стоял перед входом в особняк. Из выхлопной трубы вился дымок. Если не ошибаюсь, Влад заглушил машину, прежде чем выйти из нее. Значит, он уже в ней и собирается уезжать.
От переполнившего меня чувства ликования я стиснул кулаки и воинственно потряс ими в воздухе. В таком виде и застал меня Жорж, который неожиданно появился на пороге комнаты.