Итак, новые мастерские сооружений пойдут из художественной культуры эстетических красот в действо природо-опытного естества, потеряв все причуды изобразительного искусства. А чтобы выйти на путь новых мастерских, необходим план, программа единства надобна всем техническим сооружениям. Всякое явление формы – результат нашего энергийного движения, направленного по пути экономии, в силу чего происходит та или иная форма вещи. Каждое художественное направление есть форма того же порядка, устремление кратчайшим движением передать то или иное состояние вещи как вопроса, возникшего вовне. Но все направления, базируясь на эстетизме красоты художества, забыли о главном: экономии движения. Только в кубизме начинает выдвигаться ярче это основание, вылившееся в яркую форму супрематического направления. Новое искусство уже организуется не под флагом эстетического направления, а переходит в партийную организацию; «Уновис» – уже партия, положившая в основу экономию. Таким образом, искусство вступает в единую связь с коммунизмом экономического блага человечества.
Статика, скорость, динамика суть современные смысловые выражения нового творчества, искусства и всей жизни. Каждая форма живет ими, а все силовые формы покоятся на экономичности ответа, что стоит в зависимости от познания, скажем, скорости и динамизма. Познав высшую напряженность скорости, получим как результат реальный образ машины, которая построится на экономическом начале скорейшего достижения.
Следующий процесс познания статики, скорости и динамики повлечет нас к неизбежному вопросу и ответу, выявляющимся в новоизобретенных вещах мира. Каждый такой вопрос и ответ требует особых армий делателей. Одной из таких армий была армия изобразительного искусства, но эта армия должна умереть, ибо стоит за спиной живого действа. Творческая армия сооружений двинет все свои силы по общему плану и системе экономической современности. Она должна быть так же построена, как построен общий план всего нового организма жизни современного человека, в ней уничтожены права собственности на искусство, каждая личность должна стать на точку общего развития, но не устраивать отдельные территории кабинетов искусства и жить своей личной программой и системой, она должна быть лишена своей личной программы так же, как всякий хозяин лишен развития своего харчевого экономического огорода. Армия сооружений искусств не может быть отделена от общности и пользоваться своими личными преимуществами и свободой подобно церкви, ибо будет противоречить революционному природо-естественному движению жизни. Всякое искусство есть форма, а всякая форма идет к совершенству через экономический путь движения, следовательно, она стоит в общей дороге общего пути форм жизни, и потому церковь как форма выхода из общего пути, оставаясь на своей платформе, будет или идти к падению, а если ее духовный мир будет прогрессировать, то он пойдет к духовному совершенству, что современности неприемлемо, ибо наступит разделение сил.
Всякая созданная форма духовного мира должна строиться в общем едином плане. Нет особых прав и свобод для искусства, религии и гражданской жизни; если в данный момент коммунистическое государство и отделило церковь, то это совершилось потому, что в сознании коммунистического общества не сознана причина отделения в смысле развития самодеятельности церкви. В логическом ходе коммунистического строительства церковь должна быть немедленно закрыта как частная торговля, как организм, употребляющий силу масс не на нужное сознание нового действа, а идущий вразрез с новым осознанием природо-вождя, как отвлечение силы от единства напряжения общего действа. И коммунистическое сознание борется другим способом, путем воспитания молодежи в бесцерковно-религиозном духе, представляя эту работу семье; но и оставление семьи есть также уступка, ибо, чтобы довести полную логику до соответственности, нужно разбить семью, ибо всякий, родившийся в коммунистическом обществе, уже принадлежит обществу и его воспитанию. Таким образом, придем к беспредметному миру, очищенному от всякой старой формы, и выйдем к супрематии новой формы предметного мира. И в недалеком будущем церковь и старое искусство должны окончить свое существование за неимением прихода. Новое искусство идет под одним знаменем общности. Но революция коснулась только гражданской жизни и установила в ней новую систему и план. Искусства революция не коснулась, она была использована молодыми вождями искусства, которые вторглись в насиженные кабинеты старых мастеров, частью их изгнали, частью помиловали, а потом подружились, оставили их на местах и рядом открыли такие же секретные кабинеты по обучению индивидуальной живописи, скульптуре, архитектуре. Революция была только в том, что каждый получил право иметь мастерскую, иметь церковь и свой приход и обучать в ней тому, чему ему хочется. У него своя программа, система и экономия, у него личный вкус, этому личному вкусу и обучает новый мастер свой приход художников. Революция добыла ему свободу, но он сделал свободу контрреволюционной общему положению о собственности и экономическому развитию каждого члена коммунистического общества. Она не ведет к единству целого, а раздробляет и укрепляет каждую личность в своей обособленности. Наши свободные художественные государственные мастерские представляют собою контрреволюционные начала, они контрреволюционные академии. Академия шла по плану и системе, через что проходила каждая учащаяся личность. В этой системе стоял мастер, обучавший в определенном искусстве того времени гражданской и духовно-религиозно-моральной жизни. Ныне же наши мастерские представляют собою ряд секретных кабинетов. Каждый кабинет есть начало и конец познания совершенства мастера. Курс первый и курс последний, и потому мастерские не могут иметь единства, и не могут учащиеся познать то, что добыто жизнью. Никто не сможет уже отрицать новых течений, ни кубизма, ни футуризма, ни супрематизма. Эти направления существуют в жизни, их не вычеркнешь, мало того, они уже из направлений перешли в метод, в новое руководство.