На самом деле моя семья не имеет никого отношения к пропаже того человека, он украл так много, что смог позволить себе безбедное существование на одном тропическом острове. Гостиницу прикупил. Я лично занимался его поисками, потому что в восемнадцать мне важно было знать, что мой отец не убийца. Но вот этому сопляку знать это не нужно. Иногда такая порочащая информация может очень даже пригодиться.
— Вот билет. Единственный для тебя успешный выход. Вали отсюда. И сам решай, хочешь ли ты рискнуть или нет.
— А деньги? На что я буду жить в чужой стране?
— Да в самом деле! Ты мужчина или где? Ты и так опустошил все ее счета — киваю на мать. У тебя минута, чтобы выйти.
Парень вылетает как пробка из бутылки. А я смотрю на мать. Оставшись наедине со мной она больше не держится, плечи начинают дрожать, она плачет.
— Он же не примет меня назад! Что я буду делать, Горан? На счетах ни копейки! И я… старая.
В этом она вся. Наверное, королевы красоты на всю жизнь остаются такими вот девочками в образе. И старость для них страшна…
— Все будет хорошо. Я найду тебе жилье.
— Я не хочу быть одна! Хочу, чтобы твой отец простил меня!
— Я не могу пообещать тебе этого. Но ты можешь жить со мной.
Мне совсем этого не хочется. Гостиница- мое убежище, как бы странно это ни звучало. Но не могу сейчас заниматься своими хотелками.
— Хорошо, всхлипывает мама.
— А потом я вас помирю. Не переживай.
— Я очень на тебя надеюсь, Горан!
Перевожу на ночь маму в более приличную гостиницу, снимаю два номера. Ужинаем вместе в тишине. На языке вертится вопрос, который решаюсь задать в самом конце трапезы:
— Зачем ты это сделала, мам? Отец боготворил тебя.
— Ох, Горан, ты так далек от семейной жизни, — вздыхает мама, выглядя при этом совсем не девчонкой. Ей словно резко годы прибавило… И вот интересно, стоило того? Жила ведь как сыр в масле… — Твой отец последнее время меня не замечал. Это больно… Это угнетает.
— Но разве выход изменять, бежать? Еще и брак новый регистрировать? Это же безумие!
— Меня захватило безумие, можешь называть как хочешь, кризис, страх смерти, боль от равнодушия… Но теперь я пришла в себя. И мне еще хуже, Горан! Я так себя ненавижу!
— Успокойся. Мы все разрулим.
— Я так хочу… поговорить с твоим отцом. Мы можем позвонить ему?
— Да, конечно… Давай попробуем.
Как ни странно, отец даже согласился с ней поговорить.
Откидываюсь на спинку стула, пока мама продолжает плакаться отцу в трубку о том, как неправа была, как хочет все исправить. Размышляю, насколько сложная штука семейная жизнь и я вряд ли готов к такому. Но в то же время почему-то именно сейчас меня охватывает чувство пронзительного одиночества. Мои родители чудаки конечно, столько натворили, на старости лет… То есть они совсем еще не старые, разумеется, это так, оборот речи. Но все равно, их эмоции кипят, их страсть еще жива, это чувствуется и по матери, щебечущей в трубку все смелее, и по отцу, который страдал как безумный по этой женщине.
Но у меня несмотря на приступ тоски другие планы, любовь в них не входит, хотя интересно было бы познать, что это за штука такая. Сейчас я занят карьерой. В фирме отца я добился неплохих результатов. Считался восходящей звездой в элите фирмы. Но не стал терпеть самодурство собственного родителя и ушел в самый переломный и решающий момент. Не жалею.
Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Пожалуй, гостиничный бизнес это мое, особенно нравится восстанавливать, создавать нечто, что имеет корни и историю. Как гостиница, которой сейчас занимаюсь. Это интересно, увлекательно. Держит в тонусе.
Почему-то вспоминаю свою стычку с горничной, которая оказалась художницей. Дерзкая особа, сразу видно, что шило в одном месте и неприятности ей найти на свою голову — запросто. Я правда велел ей нарисовать мой портрет? Хм, что со мной такое? Я никогда не приставал к персоналу. Это табу, а с ней повел себя на грани домогательства. Любая местная уже катала бы жалобу. Но эта оказалась стойкой. И мне интересно проверить степень ее стойкости.
Почему я взбесился, решив, что она мутит с Иваном? Только из-за субординации? Романы на работе категорически запрещены, это всегда ведет к неприятностям. Но чувствую, есть что-то еще… Эта девушка кажется мне загадкой. И я хочу разгадать ее.
Шесть утра. От моей чашки с кофе идет пар, когда выхожу на балкон и пью мелкими глотками, наблюдая как оживает шумный проспект, на который выходит балкон гостиницы. Заглянул к матери, спит как ангел.