– Синьорина Арлет Аризи в курсе этого дела? – спросил адвокат, кладя конверт в свой строгий черный «дипломат» и запирая его на замок.
– Будет в курсе в нужный момент, – ответил Эмилиано.
– И скоро наступит этот момент? – поинтересовался Овидий.
– Трудно сказать, – пожал плечами его клиент. – Возможно, не скоро.
– Как долго его ждать? – настаивал Декроли.
– Месяцы, может быть, годы… Со временем она напомнит вам о себе, и тогда вы окажете ей ту помощь, которая понадобится. Но до этого момента я хочу, чтобы все, о чем мы с вами говорили сегодня, держалось в секрете, – закончил Монтальдо, вставая.
Овидий Декроли понял, что дальше настаивать бесполезно.
– Надеюсь, что все будет хорошо, – сказал он с сомнением в голосе, пожимая на прощание руку Эмилиано.
Тот лишь меланхолично кивнул.
Оставшись один, Эмилиано открыл дверцу бара, встроенного между книжными полками, достал бутылку виски, налил себе почти полный стакан и сделал несколько жадных глотков с наслаждением, которое не могла уменьшить даже мучительная боль в боку. Боль скоро прошла, и, издав глубокий вздох облегчения, он обвел глазами комнату, стены которой почти полностью скрывали плотные ряды книг. Многие из них вышли в издательстве «Монтальдо».
Разглядывая бюст Сенеки, Эмилиано вспомнил далекие годы детства и отрочества, когда проводил долгие часы, читая книги знаменитых писателей и рукописи начинающих авторов, попадавшиеся ему в отцовском шкафу. Этим он нарушал запрет своего строгого родителя, но страсть к книгам была сильнее страха перед отцом.
Исследуя раз за разом библиотеку отца, Эмилиано однажды обнаружил скрытый за книжными полками тайник, в котором отец хранил драгоценности, приобретенные, возможно, для того, чтобы в нужный момент подарить их жене или одной из своих любовниц. Он никому не сказал о своем открытии, которое в каком-то смысле бросало тень на его отца. И только много лет спустя после смерти Эдисона Эмилиано достал припрятанные там сокровища, чтобы украсить ими обнаженное тело Арлет, которая от соприкосновения с холодными камнями и золотом смеялась и ежилась, как ребенок от щекотки, испытывая одновременно и удовольствие, и легкий озноб.
Стук в дверь отвлек его от этих воспоминаний. Эмилиано вспомнил, что в соседней комнате его ждут родственники, которых он собрал, чтобы поговорить с ними. Дверь открылась, и на пороге появился Фабрицио, точная копия отца в молодости: та же внушительная фигура, то же напряженное выражение лица.
Эмилиано приветливо улыбнулся ему, как всегда, когда виделся со своим сводным братом.
Фабрицио было восемь лет, когда супруги Монтальдо – Эдисон и Эстер – его усыновили, и с тех пор он стал членом их семьи. Теперь этот солидный рассудительный пятидесятилетний мужчина занимал пост коммерческого директора в их издательской фирме. Зная в совершенстве все тонкости маркетинга и книжной торговли, Фабрицио обладал профессиональным чутьем, которое позволяло ему заранее предвидеть успех или провал издаваемой книги. Он инстинктивно чувствовал, когда надо увеличить тираж, несмотря на скромные предварительные заявки, а когда придержать его попреки энтузиазму книготорговцев.
Они с Фабрицио работали бок о бок уже тридцать лет. Эмилиано взял на себя отношения с авторами, открытие новых талантов, выбор для перевода лучшего из иностранной печатной продукции, в то время как младший брат занимался только коммерческой стороной дела. Время от времени между ними возникали конфликты, но они всегда находили компромисс, и сотрудничество оставалось плодотворным. Вдвоем они были непобедимы.
– Женщины теряют терпение, – предупредил Фабрицио, намекая на Лолу и Валли, младших сестер.
Другие женщины: Ипполита, первая жена Эмилиано, его мать и Мэри Джейн – были сдержанней по характеру и терпеливей.
– А мужчины? – иронически вскинул брови Эмилиано.
– Стараются выглядеть непринужденно, но это им плохо удается. Они никудышные притворщики.
Мужчин было шестеро – Коррадо Кайзерлан, второй муж Валли, Фернандо Принетти, муж Лолы, и четверо их сыновей, трое из которых несовершеннолетние. Был еще Франко Вассалли, восходящий финансист, который держал пятнадцать процентов акций издательского дома «Монтальдо» и жаждал увеличить свой кусок от этого лакомого пирога, но он не принадлежал к их семье.
– А ты? – с улыбкой спросил Эмилиано, ставя на письменный стол почти пустой стакан.