— Что у вас с ногой? — он подозрительно уставился на Анну, которая не торопилась с ответом. — Вы что, глухая? А, черт, как я сразу не понял? Вы из психушки сбежали, куда вас по решению суда поместили!
Слезы злости и боли уже готовы были пролиться из глаз девушки, но, судя по всему, она была крепким орешком.
— Я не психичка! Просто вы ясно дали понять, что слышать меня не желаете. И я обещала, что буду выполнять ваши требования, — ноздри ее раздувались, частое дыхание и слегка покрасневшая кожа без слов говорили о крайней степени ее волнения.
Штольцеву стало немного стыдно, поэтому он не сразу нашел нужные слова.
— Что у вас с ногой? — на этот раз в вопросе прозвучала примирительная интонация.
— Не знаю, я просто упала.
— Анна Викторовна! — предостерегающе чуть не зарычал Глеб. — Может, заранее огласите список своих недугов, чтобы я знал, к чему быть готовым. Что у вас голова кружится или ноги заплетаются? Эпилепсия, что ли?
— Я хотела пройти по бревнышку, а там мох скользкий оказался, я спрыгнула, но нога попала в ямку, прикрытую листьями.
— А вот без бревнышка, что, совсем никак нельзя было обойтись? — снисходительно, пряча сочувственную улыбку, опять укорил Глеб.
— А вот без издевательств, что, совсем нельзя никак обойтись? — в тон ему парировала Анна.
— Садитесь уже, гляну вашу конечность, — слегка пристыженный Глеб сделал вид, что не заметил ответной колкости.
Поддерживая ее за руку, он помог ей устроиться возле дерева. Присев на корточки, Штольцев взялся за лодыжку девушки. Аккуратно повернул влево, вправо.
— Сами пошевелить можете?
Анна утвердительно кивнула.
— Надо бы, конечно, сделать рентген, но, я думаю, что здесь вывих. Мне приходилось сталкиваться с такими вещами. Доверяете мне свою ногу?
— А у меня есть выбор? Я понимаю, что лучше не светиться в больнице, они ведь должны будут историю заводить и все такое. Если сможете, давайте лучше вы.
— Тогда терпите. На счет три. Раз. Два. Три. — Штольцев, как заправский костоправ, сильно и аккуратно дернул за ступню, внутренне сжавшись в ожидании крика. Однако Анна не издала ни звука, лишь в глазах колыхнулся отсвет боли.
Глеб поразился стойкости этой хрупкой живой статуэтки. Но, не желая показывать свои эмоции, молча подхватил ее на руки.
— Держите меня за шею, — словно инструкцию по эксплуатации ездового механизма, бесстрастно озвучил он оптимальный способ транспортировки.
Аккуратно перешагивая через ветки, он с замиранием сердца чувствовал на своей шее нежные руки. И от этого ощущения вся его суровость и бесстрастность уже готовы были позорно капитулировать, уступив место какому-то юношескому восторгу.
Глава 5
Усадив Анну боком на пассажирское кресло, Глеб достал аптечку. Хорошо, что он был законопослушным водителем, у которого там было все, что нужно. Был и эластичный бинт, которым новоявленный эскулап аккуратно зафиксировал пострадавший голеностоп девушки. Расцарапанная рука тоже получила довольно квалифицированную помощь, сопровождаемую нравоучительным бубнежем лекаря.
Штольцев не смог отказать себе в удовольствии повоспитывать строптивую пионерку, которая волей какой-то ма…фии оказалась под его крылом. Вся суть его речи сводилась к одному: «Ну как можно такой взрослой девушке вести себя подобным образом; не хватало, чтобы еще бы коленки разбила; смело в детский сад можно отправить, очевидно, соображалки не намного больше, чем у малышей». Эти фразы, переконструируемые на ходу и повторенные несколько раз, уже не задевали Анну, отчего-то ей на душе было весело. И хорошо, что боль давала о себе знать, иначе она рисковала навлечь на себя новую волну гнева. Внутренним чутьем она поняла, что ее телохранитель вовсе не заносчивый и нудный сыщик, а очень сложный, непонятный, но такой правильный и ответственный. И хороший. И эта мысль едва не прямо-таки просилась вылиться улыбкой. Но его лучше не злить.
А Штольцев вдруг понял, что ему нравится быть занудой, поучать и сурово «качать права». Эта мысль его так озадачила, что он едва не ущипнул себя. Ни орать на подчиненных, ни устраивать долгоиграющие разносы он не любил. Достаточно было одного взгляда, чтобы все всё поняли. А тут… Тут он чувствовал ответственность за это строптивое, с железной выдержкой воздушное создание. Которое хотелось оберегать не по долгу службы, а просто так…Да, было от чего озадачиться.
Завершив работу, Штольцев, как художник, удовлетворенно посмотрел на девушку.
— Все! Готово!