Гром среди ясного неба…По сравнению с потрясением, которое испытал сейчас Глеб, то гром это так себе… детская погремушка. Мало того, что по этому номеру никто, кроме Рогозина, не должен был звонить, потому что это нарушало вообще всю разработанную систему безопасности, так и нарушителем еще явилась Нина. Неужели она пытала Рогозина, чтобы он выдал ей военную тайну? Да и уже не в тайне было дело. Она позвонила в тот самый момент, когда решалась Судьба. Налаживался хрупкий мостик выяснения отношений. Раз Анна спросила про наличие у него женщины, то, возможно, она отказалась бы от свадьбы с Кириллом и они нашли бы какой-то компромисс. Ведь то, что между ними летали молнии страсти, их лихорадило, эмоции, как на гигантских качелях, то взлетали до поднебесья, то срывались в пропасть отчаяния. И каждый всплеск счастья омрачался какой-то обидой, недопониманием. Их тела были подобны оголенным проводам — от прикосновений друг к другу сыпались искры, они забывали обо всем.
И этот накал подогревался изначальным запретом на всякую надежду на счастье. Вопреки всему и всем, вспыхнувшая любовь прорывала все преграды и раз за разом показывала, что они созданы друг для друга.
Но все можно отмотать назад, к исходной точке, сделать вид, что ничего не было — пока не сказаны главные слова. Человек слова, дать слово, давши слово, держись — слово — вроде нечто эфемерное, нематериальное, но прозвучав, делает порядочного человека заложником своего обещания.
И вот когда должны были прозвучать эти самые, скрепляющие их отношения, слова, раздался злосчастный звонок. Именно в тот решающий момент. Может, действительно, он заигрался и увлекся несбыточной мечтой? Несомненно, Анна сейчас подумает, что он настоящий подлец…
Глеб хотел уже развернуться и уйти, чтобы избежать унизительных объяснений. Месяц назад, несомненно, он так бы и сделал. Однако все изменилось. Изменился он. Он готов схватиться за соломинку, лишь бы вернуться к продолжению разговора.
— Я не ожидала от тебя такого предательства, — продолжало нестись из трубки.
Вместе с выдохом обретя самообладание, постаравшись придать голосу максимум спокойствия, он ответил:
— Нина! Я отвечу на все твои вопросы. Но не по телефону. Я приеду, и мы все обсудим.
Очевидно, Нина уловила в его словах интонацию, заставившую ее понять: сейчас лучше не истерить.
Полдела сделано. Тайфун укрощен. Осталось найти слова, которые приняла бы Анна. Еще несколько дыханий.
— Есть женщина, с которой мы знакомы много лет. Пик отношений уже давно пройден. Она уходила от меня. Я уходил. Но не подумай, не к другой женщине. Как ни странно, я моногамен.
Тут Глеб едва не укусил себя за язык. Моногамен он! А сейчас откровенно ушел налево. Анна тоже это заметила, и тень огорчения мелькнула на ее лице. Хотя…А она сама? Скоро свадьба, а у нее просто снесло крышу от другого мужчины. Так что обвинять его не имеет права. И эта новая информация еще туже затянула петлю безысходности. Все против. Был яркий миг. И это только в мелодрамах бросают все и мчатся навстречу друг другу через тернии, ранясь и обжигаясь. Любовь не приносит счастья. На примере своих родителей она в этом убедилась.
— Аня, я не так выразился. Я не бегаю за женскими юбками.
— А за женскими брюками?
Несмотря на небольшой опыт межполовых отношений, Анна была уверена, что точно не бегает. Это они бегают за ним, но язык помимо ее воли снова поставил на ребро их хрупкие, такие непредсказуемо-взрывные отношения. И она поспешила уйти от скользкой темы.
— То, что у вас есть женщина, ничего не меняет. Я благодарна вам за все. Я навсегда сохраню память о вас и тех мгновениях, когда я чувствовала себя …живой, — у Анны перехватило горло, потому что при мысли о головокружительном поцелуе, о жарких объятиях она снова почувствовала томительный спазм внизу живота, который медленными поглаживаниями поднимался в область солнечного сплетения и выше, не давая дышать, мешая говорить.
Она налила в стакан воды и большими глотками выпила большую половину, словно надеясь, что удастся погасить пожар. Переведя дух, продолжила.
— И я буду счастлива, если и вы будете помнить обо мне и будете мне другом. Пусть далеким. Но мы же не можем сделать вид, что ничего не произошло. Но и изменить ситуацию мы не в силах. В жизни не место сказке.
— Я тебя услышал. Значит, повторюсь — ты всегда можешь на меня рассчитывать. Мое отношение к тебе никогда не изменится. Обещаю, я не буду нарушать границ благоразумия. И как друг, претендую исключительно на дружеские прикосновения, — Глеб горько усмехнулся и с неприкрытой грустью посмотрел на девушку.