Через два дня она улетает. Звонил Рогозин и сказал, что заказчик велел привезти девушку в аэропорт. Миссия завершена, жизни Анны ничто не угрожает. И это тоже не давало Глебу покоя. Что — то настораживало.
— И еще одно условие. Ты найдешь время и позвонишь мне, расскажешь, почему твой … Кирилл, — выговорить слово «жених» у Штольцева не хватало духу, будто оно раскаленным угольком жгло язык, — решил, что опасность миновала. Ведь мафию истребить за месяц сложновато. Обещаешь?
Анна старательно гнала от себя мысль о неминуемой разлуке. Она стремилась наполнить счастьем этих минут всю последующую жизнь. Жизнь, в которую она не могла впустить Глеба.
— А вы будете ждать моего звонка? — нежность вперемешку с грустью во взгляде дорогого ей мужчины были самым понятным ответом. — Обещаю. А вы меня отвезете к старцу.
— Ну, я же сказал, что будет тебе цветочек Аленький. Значит будет. Так что ты от него хочешь?
— Я тут случайно набрела на один сайт мистический, на котором обсуждали вопросы сверхъестественного. И очень много написано было об этом Авдее. Он будто душу выворачивает наизнанку и помогает человеку обрести то, что ему нужно.
Глеб едва сдержал рвущийся с языка скептический комментарий. В конце концов, какая разница куда ехать? Это лишь еще один повод быть с ней совсем близко. Можно даже взять за руку.
— Я хоть и не Гагарин, но все равно говорю: поехали!
Глава 10
Далеко за городом, достаточно глубоко в лесу, как и положено, спряталось место паломничества жаждущих обрести свет в душе, покой, исполнение желаний. Словом тех, кто не надеялся на свои силы, возможности, стремился переложить принятие ответственного решения на чьи-то плечи, а то и вовсе оголтело верил, что в их проблемах виноваты сглаз, порча. Так думал Глеб о людях, толпами осаждающих всяких целителей, магов, экстрасенсов и всяких экстрамошенников.
Сам же он во встрече с Анной упрямо видел только то, что просто не может объяснить. Пока.
Он запасся сигаретами, понимая, что ожидать придется долго. Однако на удивление, возле дома старца не было ни машин, ни длиной печальной очереди.
Анна притихла, словно засомневалась в правильности приезда сюда. Или же просто начала волноваться. Ведь не зря людей зовут провидцами. Может ли что-то измениться в ее жизни?
Она нерешительно открыла дверцу. Помедлила, собираясь с духом. Затем твердо направилась калитке и распахнула ее.
Никого. Анна подошла уже к самому крыльцу, как на пороге показалась сурового вида женщина.
— Зря вы сюда приехали. Сегодня неприемный день. Можете записаться на послезавтра.
— Но я не могу послезавтра! Я улетаю.
— Значит, грехи твои не пускают тебя к старцу.
— Я никому ничего плохого не сделала, — Анна, проведя под крылышком Штольцева немало времени, позволила себе расслабиться, потерять панцирь невосприимчивости к неприятностям мира, поэтому теперь просто растерялась от такого глупого обвинения.
— Татьяна, с кем ты разговариваешь? — через открытое окно послышался негромкий, но какой-то магнетический, заставляющий замереть, словно в гипнозе, голос.
— Ни с кем, Авдей Данилович. Заблудились тут люди.
— Послал Бог помощницу. Я тебе сколько раз говорил — не вздумай мне неправду говорить! Проведи гостью. У нее, и правда, нужда, а не глупость с любопытством.
Пристыженная помощница отвела взгляд и, распахнув дверь, недовольно пробурчала:
— Проходи! — И совсем тихо пробурчала: — Вот, стараешься как лучше, а тут так и норовят, пролезть.
Пройдя сени, Анна вошла в просторную горницу. Кругом все было чисто, аккуратно. В красном углу висели иконы, в противоположном — снизу доверху — полки, уставленные банками, бумажными пакетами, из которых выглядывали травы.
За столом, стоящим по центру, сидел сам Авдей Данилыч. Анна, затаив дыхание, не сводила с него глаз. Он был словно ожившая иллюстрация былины или фэнтези — в полотняной рубахе, с совершенно белыми, спадающими ниже плеч волосами. Лицо, покрытое сеточкой морщин, излучало спокойствие и благость. Выглянувшее из-за деревьев солнце осторожно скользнуло в комнату и осветило старца, словно окутав его священным ореолом.
Он поднял взгляд на Анну, и она едва не забыла, как дышать. Ей прямо в душу смотрели совершенно молодые, ярчайшего лазурного цвета глаза. Она понимала, что нужно объяснить, зачем пришла, что ее заботит, однако не могла вымолвить ни слова. Язык словно перестал воспринимать сигналы мозга и совершенно не мог пошевелиться. Но уже через несколько мгновений ее это совершенно перестало заботить. Ей стало хорошо и спокойно. Она знала: то, что скажет сейчас этот человек, поможет ей принять важное решение.