Удар попал в цель. Яростная молния мелькнула в глазах Кирилла. Но он был хорошим игроком и умел держать удар.
— Я был о вас более высокого мнения, — презрительно процедил он. — Вам в голову не приходило, что мужчина не всегда руководствуется низменными инстинктами? У Ани траур. По определению, свадьба не могла состояться раньше чем через год после кончины Виктора Ивановича. Он, предчувствуя свою смерть, так и указал. И каким бы подлецом я выглядел, склонив ее к пошлому сожительству? Такого я себе не мог позволить. А для вас, видно, честь девушки пустой звук.
Станиславский! Я обожаю тебя! Интуиция ликовала: «Не верю!» Стопроценная ложь.
И Глеб, как бульдог, уцепившись за ниточку лжи, приготовился разматывать всю цепочку.
— Вы в рейтинге значимых для меня людей занимаете самую нижнюю строчку, поэтому я предоставляю вам право думать обо мне все, что заблагорассудится. Итак, как я могу связаться со своей невестой? Ее телефон? Если вы откажетесь отвечать, я передам запись разговора с Анной в полицию, из которого явствует, что вы причастны к ее исчезновению. А все-таки я злоупотреблю вашим гостеприимством. Дайте сигару.
Кирилл едва не вышел из себя. Такого не может быть!!!
— Не говорите глупостей. У вас не может быть никаких компрометирующих записей, потому что их просто не может быть!
Воспользовавшись передышкой, он встал и направился к камину, на котором стояла коробка с сигарами. А Штольцев в это время незаметно прикрепил прослушку под стол. Небрежно откинувшись на спинку кресла и слегка прикрыв глаза, он с внутренним напряжением отслеживал свои чувства. По максимуму нужно отследить все.
Еще одна деталь ускользала от глаз…Что же это?
Штольцев на мгновение отрешился от ситуации. Вот! Искусственно равнодушное лицо экономки, которая изначально вызвала подсознательную неприязнь. Гладко зачесанные волосы на макушке образовывали куцую гульку, тонкие губы выдавали человека скрытного, нос был ничем непримечателен, а небольшие, глубоко посаженные глаза одаривали колючим змеиным взглядом. Почему — то цепляет.
— Отель «Браво». Мы всегда в нем останавливаемся. Не смею больше задерживать. Сигару можете взять с собой, не думаю, что вы себе можете такие позволить.
Штольцев медленно берет сигару, одним движением сминает в руке и с наслаждением растирает по наглой барской физиономии соперника. Он видит выпученные от изумления глаза, любуется этой картиной и в довершение триумфа резко ударяет основанием ладони обескураженного противника в лоб, отчего тот отшатывается, открывает рот и силится что-то сказать. Однако нечленораздельное: «Пы-пы-пы» явно не идет ни в какое сравнение с его недавним высокомерным красноречием.
Картина, спонтанно возникшая в воображении Глеба, настолько захватила его, что он вынужден был тряхнуть головой. Иначе от наваждения никак не избавиться. От наваждения и соблазна. Но мысль о том, что завяжется драка, и тогда его точно упекут в тюрьму за хулиганство, его остановила. Но что-то подсказывало, что на узкой дорожке им еще предстоит встретиться.
Сделаем вид, что поверили.
— Пойдемте, Антон, — Глеб, избегавший панибратского «тыканья» еще не воспринял предложение Антона обращаться к нему не на «Вы». — Всего доброго, господин Разумов. И курить что-то перехотелось.
Подчеркнуто неторопливо они направились к выходу, затем прибавили шагу и уже за воротами чуть ли не бегом припустили к машине. Дрожа от волнения, Глеб открыл компьютер, надел наушники, вторую пару сунул Антону и довольно усмехнулся, виртуально погладив по головке свою драгоценную «чуйку». Его язык и уши в этой стране, бравый полицейский, начал синхронный перевод диалога Кирилла с неизвестным. Очевидно, юноша не верил до конца, что Разумов мог причинить Анне вред, поэтому сейчас его лицо выражало полнейшую растерянность.
— Какого черта я плачу тебе бешеные деньги, если пациентка может взять и позвонить?! — Кирилл орал на неизвестного собеседника. — Может, и за результат ты не ручаешься?! Так вот. Если ты не сделаешь того, что гарантировал, то тогда я гарантирую, что ты превратишься в музейного смотрителя!
Собеседник, видимо, понял, что пропустил какое-то звено в логической цепочке, поэтому такая перспектива карьерного падения его весьма озадачила. Что он и не преминул озвучить, спровоцировав новую волну гнева.
— Не понял он!!! Я твою «Альбертину» превращу в античные развалины. И Рим получит еще одну достопримечательность!