Тем временем огромный черный корабль заслонил солнце. Он скользил за кормой, отбрасывая холодную зловещую тень на окна, возле которых сидела она. Вдоль его фальшборта выстроилась в ряд команда. Сначала с палубы пирата донесся звук трубы, а затем послышалась барабанная дробь, и тут последовал мушкетный залп.
Мисс Присциллу бросило в дрожь, и майору пришлось поддержать ее рукой.
В это время, наконец, из каюты появился де Берни в сопровождении слуги. Он не только смыл грязь, но и обрел опять свою обычную изысканность. На нем снова были завитый черный парик, тонкая рубашка с кружевами и пара из лиловой тафты с длинными манжетами на черной подкладке и петлями, богато обшитыми серебром. Обут он был в превосходные черные башмаки из кордовской кожи. Вооружение его состояло не только из длинной рапиры, но и пары пистолетов, висевших, как это было принято у буканьеров, на концах палантина из темно-красной кожи, отделанной серебряными кружевами.
Мисс Присцилла и майор удивленно взглянули на него. То, что он в такое время потратил столько усилий на туалет, было удивительно само по себе. Но непринужденность поведения поражала еще больше.
Он улыбнулся их удивлению и пояснил:
- Капитан Лич - великий человек. Последний из великих буканьеров. Его надо встречать торжественно.
Он направился было к ним, но в этот момент пол у них под ногами содрогнулся от стука и грохота, сопровождавшихся треском шпангоутов, лязгом цепей абордажных крючьев, ударами рангоутного дерева и резкой трескотней мушкетных залпов.
Бросившись вперед, месье де Берни ухватился за стол, чтобы удержаться, майор упал на колени, в то время как мисс Присцилла, пролетев через каюту, нашла убежище в руках француза.
- Спасите меня! - задыхаясь прошептала она. - Спасите!
- Именно это я и собираюсь сделать. Думаю, это вполне возможно.
Твердые губы под маленькими черными усиками смягчились в улыбке. Он ласково погладил рукой ее золотистую головку, лежавшую у него на груди, и, может быть, это твердое, уверенное прикосновение успокоило ее больше, чем слова.
Майор, раздосадованный больше ситуацией, поднялся с пола и свирепо взглянул на него.
- Ну, что вы можете сделать? - неприветливо проворчал он.
- Посмотрим. Может быть, многое, а может и нет. Но чтобы сделать все возможное, необходимо, чтобы вы повиновались мне. - Тон его стал жестким: - Не вздумайте опровергать меня, что бы я ни сказал, и что бы вы ни думали об этом. Помните, что этим вы можете погубить нас всех.
В это время над головой прокатился топот ног, свидетельствовавший, что пираты ворвались на палубу «Кентавра». Пронзительные крики, смешавшись с грохотом пистолетных выстрелов и мушкетных залпов, составляли ужасные звуки боя. Что-то темное и тяжелое пролетело за кормовыми окнами вниз, и они поняли, что это было тело, сброшенное за борт с полуюта. За ним последовало еще одно, а затем еще.
В новом приступе страха мисс Присцилла еще теснее прижалась к де Берни.
- На этом дело не кончится, - произнес он спокойным голосом. - У Лича по меньшей мере триста человек, а на «Кентавре» чуть больше двадцати.
Его чуткие уши уловили приближение шума, и уже более твердым голосом он добавил:
- Вы будете мне повиноваться? Безоговорочно? Дайте слово. Это очень важно.
- Да, да. Что бы вы ни сказали.
- А вы, майор Сэндз?
С мрачным видом тот дал требуемое обещание. Едва он успел произнести его, как по трапу, ведущему со шкафута, донеслось шлепанье двух десятков босых ног, и грубые голоса разбойников сразу стали громче и ближе.
Шум наверху, если и не уменьшился, то по крайней мере изменился по характеру, что не ускользнуло от внимательных и опытных ушей де Берни. Там все еще слышались топот и крики. Но теперь они смешались с отвратительным смехом и мушкетной пальбой, являвшейся, как это было известно де Берни, не более, чем буйной забавой для пиратов, их победным салютом.
Скоротечный бой был завершен. Словно приливная волна, пираты пронеслись по палубам «Кентавра», подавляя всякое сопротивление.
Шлепанье ног и голоса на трапе заглушили более отдаленные звуки, что говорило о приближении тех, кто шел вниз оценить стоимость захваченной добычи и расправиться с оставшимися в живых.
Резко распахнутая дверь каюты влетела внутрь и с грохотом ударилась о переборку. В темном пространстве толпилась небольшая группа полуголых людей, в большинстве своем с яркими платками на головах и с загорелыми бородатыми лицами, освещенными торжеством. С оружием в руках и проклятиями на устах они ворвались в каюту.
Обнаружив в ней четырех обитателей, головорезы на мгновение задержались. При виде девушки один из них издал отвратительное улюлюканье, и они снова двинулись вперед, но тут на пути у них стал де Берни, спокойный и даже немного презрительный.
Его руки покоились на рукоятках пистолетов. И тот факт, что он даже не потрудился вытащить их, придал ему дополнительный авторитет.
- Стойте! Я выбью мозги первому же, кто сделает еще шаг. Я - де Берни. Позовите сюда капитана Лича.
6. ДОГОВОР
То ли потому, что им было известно имя этого человека, когда-то плававшего с Морганом, имя, которое он произнес многозначительным тоном, то ли потому, что само его поведение, холодное и уверенное, отпугивало их, но эти головорезы остановились в замешательстве, а их предводитель только размахивал окровавленным мачете. Так прошло секунд десять. Затем, когда в самых непристойных выражениях пираты потребовали, чтобы этот человек, столь смело стоявший перед ними, объяснился, какой-то пират среднего роста, силой и гибкостью напоминавший пантеру, протолкался вперед. Это был Том Лич.
На нем были красные штаны, а забрызганная кровью рубашка была расстегнута до пояса. Рукава ее были высоко закатаны, обнажая мощную мускулатуру на длинных волосатых руках. Черные локоны волос ниспадали на низкий звериный лоб, а тонкий клювообразный нос торчал между бегающих темных глаз. Вместо абордажной сабли или мачете, обычно принятых у этих людей, вооружение Лича составляла рапира, которой он, по общему мнению, владел очень искусно.
- Что здесь происходит, черт побери? - вскричал он, выступая вперед.
Но оказавшись во главе толпы пиратов, он тоже остановился перед элегантным и властным человеком, в противоположность Личу прямым и высоким. Маленькие глазки его на лице цвета меди сначала вспыхнули от удивления, а затем прищурились, как у кота.
- Чтоб мне гореть в вечном огне, если это не Превосходный Чарли! - воскликнул он и в знак удивления грязно выругался.
Де Берни сделал шаг вперед и, сняв руку с рукоятки пистолета, протянул ее пирату.
- Какая приятная встреча, мой друг! Ты всегда оказывался там, где тебя ждут. Но никогда это не было так своевременно, как сейчас. Ты избавил меня от хлопот. Я как раз ехал в Гваделупу, чтобы нанять людей и корабль и искать тебя. И представь себе, Том! Ты оказываешь мне услугу, словно с неба свалившись нам на палубу. Прекрасно!
С прищуренными глазами, немного пригнувшийся, словно изготовившийся к прыжку, головорез отклонил протянутую руку.
- Ты будешь морочить мне голову, де Берни? Ты всегда был хитрым мошенником, но не настолько, чтобы обыграть Тома Лича.
Выходец с берегов Альбиона, оставивший их по зову моря, он в своей речи сохранил картавость, свойственную северной Англии, а в характере - угрюмую подозрительность.
- Я недавно слышал о вас с Морганом. Ты стал его правой рукой, когда ушел из Берегового Братства вместе с этим ренегатом.
Де Берни выразил легкое удивление, которое должно было показать, что только этим он может ответить на нелепость.
- Конечно, - сказал он с иронией. - Меня поставили перед выбором. Прекрасный выбор: или ренегатство, или казнь. И пока я был в руках у Моргана, приходилось плясать под его дудку. Но ты совершенно не знаешь де Берни, если думаешь, что сердце его тоже плясало. Я воспользовался первой же возможностью бежать, чтобы присоединиться к тебе. И вот я здесь.