Так почему же она настолько встревожена?
Может быть, из-за Туссена с его раздевающим взглядом и ленивым сексуальным голосом? Или из-за всеобщей подозрительности присутствующих — должно быть, они занимаются чем-то крайне важным, раз все такие параноики. Хотя по собственному опыту Хлоя знала, что люди всегда считают свои заботы жизненно важными. Наверное, они хранят тайну ткани нового типа. Дизайн обуви следующего сезона. Рецепт масла без калорий.
Это все не важно. Она должна будет скромно сидеть в уголке, переводить, когда попросят, и надеяться, что никто больше не скажет на языке, которого она, как предполагается, не знает, что-нибудь такое, что поставит ее в неудобное положение. Хотя было бы легче, если бы она приехала со своим собственным гардеробом — платья Сильвии не имели ничего общего со скромностью.
Может быть, ей удастся, просто сославшись на головную боль, заползти обратно в постель и оставить все дела на завтра. Насколько ей известно, она не нанималась работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, а сегодняшний вечер, скорее всего, будет больше похож на светскую вечеринку. Они не будут в ней нуждаться, и ей самой не нужно окружение людей, которые выпьют достаточно много, чтобы быть даже более несдержанными, чем сегодня днем.
Но наверное, было бы неплохо все же выяснить, отчего это они все страдают манией преследования. Если ответ ей не понравится, она может просто заявить, что возвращается домой. Месье Хаким намекал, что на самом деле в ней нет необходимости, и она предполагала, что они как-нибудь разберутся и без общего языка. В конце концов, ее душевное спокойствие важнее, чем щедрая дневная плата.
Но семь сотен евро в состоянии облегчить маленький психологический дискомфорт, а чрезмерной трусостью она никогда не страдала. Надо лишь спуститься по ступеням, обаятельно улыбнуться, выпить совсем чуть-чуть вина — столько, чтобы не утратить осторожности, — и держаться подальше от Бастьена Туссена. Он действовал ей на нервы — и темными непроницаемыми глазами, и мнимым интересом к ней. Почему-то ей не верилось в этот интерес. Она не была дурнушкой, но вряд ли могла составить ему пару — этот мужчина предназначался для супермоделей и дочерей миллионеров.
Ситуацию не улучшило то, что, когда она открыла дверь, Туссен ее ждал.
Он посмотрел на свои тонкие наручные часы.
— Прекрасная дама, которая появляется вовремя, — произнес он по-французски. — Это восхитительно.
Хлоя колебалась, не зная, что ответить. Легкий налет иронии в его голосе распознавался безошибочно, хотя Хлоя знала, что выглядит достаточно эффектно; прелести ее, подчеркнутые гардеробом Сильвии, выделялись, пожалуй, слишком щедро. Но спорить с ним, как ей казалось, означало попасть в ловушку, а кроме того, она не хотела проводить ни минуты сверх необходимого в полумраке коридора, находясь рядом с ним.
Туссен прислонился к окну напротив двери в ее комнату, а за его спиной распростерлись сады внешнего участка, на удивление хорошо освещенные для этой вечерней поры. Он закурил сигарету, ожидая ее, но выбросил окурок в окно и шагнул ей навстречу.
Хлоя подумала, что должна бы уже привыкнуть к тому, как грациозно могут двигаться французские мужчины. На мгновение ее отвлекло его тело, но тут же она мысленно сделала себе замечание.
— Вы ждали меня? — с улыбкой произнесла она, закрывая дверь за спиной, хотя на самом деле ей ничего так не хотелось, как броситься назад в комнату и запереть за собой замок.
— Разумеется. Моя комната как раз дальше по коридору, слева от вашей. Мы единственные обитатели этого крыла дома, и я знаю, каково по нему блуждать. Хотел удостовериться, что вы не забредете ненароком куда-нибудь, где вам быть вовсе не следует.
И опять этот легкий неопределенный оттенок опасности в голосе. Может быть, это у нее мания преследования, а вовсе не у гостей Хакима?
— Я хорошо ориентируюсь. — Откровенная ложь: даже имея перед глазами самую подробную карту, она неукоснительно выбирала не ту дорогу, — но ему об этом знать не нужно.
— Вы живете во Франции достаточно долго, чтобы понять, что французы считают себя неотразимо галантными. Это мое врожденное свойство — вы обнаружите меня рядом, когда меньше всего будете этого ожидать, а я предложу принести вам кофе или сигарету.
— Я не курю. — Разговор этот все более и более выбивал Хлою из колеи. Она пребывала в замешательстве еще и оттого, что не могла отвести от него глаз — от его темных матовых зрачков, от худощавого элегантного тела — все это никак не могло оставить ее равнодушной. Почему ее притягивает к человеку столь… извращенному? — И откуда вы знаете, что я долго живу во Франции?
— По вашему акценту. Никто не говорит так хорошо, если не прожил здесь по крайней мере год.
— На самом деле — два года.
Легчайшая из улыбок скользнула по его губам.
— Видите? Я такие вещи неплохо чувствую.
— Я не нуждаюсь ни в неотразимых, ни в галантных спутниках, — сказала Хлоя, по-прежнему ощущая неловкость. Этот человек не только выглядел хорошо, от него, черт возьми, хорошо пахло. Что-то тонкое, ароматное пробивалось сквозь свежий запах табачного дыма. — Я здесь, чтобы работать.
— Вы и будете работать, — промурлыкал он. — Это не означает, что вы не можете получать в это же время удовольствие.
Он все-таки здорово заставляет ее нервничать. К этому времени они уже шли по коридору, то ныряя в тень, то выходя на свет. Она привыкла к континентальному искусству флирта, которое обычно не представляло собой ничего, кроме экстравагантного спектакля. И знала, что этот человек действительно умелый соблазнитель женщин — он сказал это на том языке, которого она не должна была понимать. Ничего удивительного, что он именно так себя и ведет.
К несчастью, она не хотела играть в эту игру, тем более с ним. Он не был тем человеком, с которым можно пофлиртовать, а потом спокойненько сделать ручкой, сколько бы очарования он вокруг себя ни распространял. Она не могла избавиться от мысли, что он нечто совершенно иное.
— Месье Туссен…
— Бастьен, — перебил он. — А я буду называть вас Хлоей. Никогда прежде не знал женщины по имени Хлоя. По-моему, это просто очаровательное имя. — Его голос ласкал ее щекочущим шелком.
— Хорошо, Бастьен, — капитулировала она. — Хотя мне не кажется, что это отличная идея.
— Вы уже связали себя с кем-то? Не стоит беспокоиться, это не имеет значения. Что произойдет здесь, здесь и останется, и не существует причин, по которым мы должны ограничивать себя в удовольствиях, — вкрадчиво произнес он.
Хлоя не знала, как бы отреагировала, будь на месте кто-то другой. Она умела выходить из нежелательных ситуаций, хотя они возникали не слишком часто. К несчастью, он в равной степени и притягивал ее и пугал. Он лгал ей, и она понятия не имела почему.
Хлоя остановилась. Они почти достигли менее безлюдной части отреставрированного замка, и ей были слышны голоса — смесь французского и английского — за двойными дверями. Она открыла было рот, не зная точно, что собирается сказать, какой аргумент выдвинуть против него, когда Бастьен заговорил.
— Меня неудержимо тянет к вам, и вы это знаете. Я не помню, когда прежде был так очарован. — И прежде чем Хлоя сообразила, что Бастьен намеревается сделать, он обнял ее, притиснул к стене и стал целовать.
Да он просто мастер, оцепенело думала Хлоя, сдерживая возбуждение. Его руки нежно гладили ее тело. Она закрыла от удовольствия глаза и чувствовала, как его поцелуи щекочут ее скулы, веки, спускаются по шее.
Хлоя не знала, как справиться с собой. Ей следовало оттолкнуть его — но она не хотела! Нежные невесомые поцелуи будоражили кровь. Вряд ли когда-нибудь она позволит ему целовать себя, и, если этот случай должен остаться единственным, она стремилась испытать всю полноту чувств.