– На моем мостике закрывай рот, – велела Ультио пророчице. – Прибереги свою отраву для других ушей.
Ультио не удосуживалась даже смотреть на нее, взгляд Анамнезис был прикован к навигаторскому балкону.
– Серые, – окликнула она воинов Сароноса. – Посмотрите на свой флот.
Весь корабль задрожал, оживая и разворачиваясь посреди затишья в шторме. Мы чувствовали грохот на орудийных палубах «Мстительного духа», где пушки, способные убивать города, сдвигались, более не наводясь на далекий флот Даравека. Вместо этого они брали на свой смертоносный прицел серые корабли наших новых союзников.
– Ультио, довольно, – приказал ей Абаддон.
Боролся ли древний машинный дух корабля с новой душой, присвоившей себе звездолет? Не знаю. Что я знаю – так это что Ультио замешкалась. Каково бы ни было ее происхождение, ныне она во всех отношениях являлась созданием Абаддона. Когда он говорил, она слушала. Когда отдавал команды – повиновалась им. Но не в этот раз.
– Отпустите его, – велела она Призракам Варпа. – Иначе я превращу ваш слабый флот в пыль.
Тогда мы впервые увидели, насколько на самом деле самостоятельна Ультио. Со временем она стала и более могущественной, и менее уравновешенной, как бывает с сердцами наших боевых кораблей из-за воздействия варпа. К тому моменту, как мы построили наш последний флагман «Крукал`Рай» – тот, что в Империуме зовется Планетоубийцей – в ней было уже не узнать некогда безмятежный машинный дух давно погибшего «Тлалока». Свой первый независимый шаг она сделала именно тогда, обратив свой гнев на незваных гостей, представлявших угрозу для Ашур-Кая.
– Одиннадцать моих кораблей сообщают, что у них похитили их проводников по пустоте. Я согласна принять их утрату как часть предложения Черного Легиона. Но вы сейчас же отпустите моего колдуна, если вам дорого существование этих корабликов, которые вы зовете флотом.
Саронос повернулся к Эзекилю.
– Черный Легион принял решение нарушить соглашение?
За нашего повелителя ответила Ультио, в глаза которой пылала уверенность в собственной правоте:
– Заберите другого. Не его. Тогда соглашение в силе.
Мне кажется, что в тот миг я почувствовал тревогу Абаддона. Когда речь шла о моем господине, никогда нельзя было быть уверенным, что действительно проявляется, а что – плод воображения. Он слишком хорошо защищал себя, или же его слишком хорошо защищали те силы, что все сильнее алкали его внимания.
– Условия уже были оговорены, – спокойно произнес Саронос. Эти слова едва не стали для него последними. Трое киборгов-таллаксов зашагали к нему, готовясь пронзить его ионизированными лучами лазеров. На близкой дистанции их молниевые пушки разорвали бы его на части.
Меня занимал вопрос, умрет ли Саронос так же, как и прочие из нас. И был ли он на самом деле когда-нибудь человеком. Моим чувствам представлялось, что он одновременно остается и живым, и мертвым.
– Отпустите его, – повторила Ультио трем Призракам Варпа, все еще окружавшим Ашур-Кая.
Призраки Варпа подняли оружие. Мы вскинули свое. Еще полсекунды – и все бы сорвалось в безумие. Мне так и не довелось узнать, собирался Абаддон уступить воле Ультио или нет, поскольку заговорил Ашур-Кай. Его голос звучал напряженно из-за приставленного к подбородку клинка.
– Итзара, – тихо произнес он, используя имя человека, которым она была до хирургического вмешательства, спасшего ей жизнь и полностью преобразившего ее. – Девочка моя, эта драма устроена Богами. Порой мы должны играть свою роль в их ловушках и позволять им погрузить свои зубы в наши души, чтобы получить возможность дать бой в другой раз.
Она уставилась прямо на него – решительная, стойкая, каким-то образом одновременно пылкая и бесстрастная, как и всегда.
– Я этого не позволю.
Между ними что-то произошло, какое-то телепатическое общение. Это заняло всего миг, но не существовало способа узнать, насколько глубок был этот безмолвный разговор. Телепатия позволяет в мгновение ока передать столько смысла, что хватит на целую жизнь. Я чувствовал, как между ними протекает бессловесная беседа, а затем внимание Ультио переместилось, уходя прочь, и остановилось на мне.
– Ты прав, Ашур-Кай, – сказала она.
Что ты ей сказал? – передал я Ашур-Каю. Что ты сказал?
Он ответил на эти слова молчанием. Тем временем орудия корабля перестали отслеживать звездолеты Призраков Варпа. «Мстительный дух» опять качнулся, вновь разворачиваясь к угрожающей армаде Даравека. Вместе с кораблем повернулась и Ультио, снова оказавшись перед оккулусом. Ее нежелание что-либо говорить более напоминало горделиво носимый саван горя.
Абаддон наблюдал за всем этим со спокойствием, от которого у меня закипала кровь. Я стряхнул с доспеха когтистую лапу Заиду и посмотрел на моего повелителя.
Мои хозяева-имперцы, я хочу, чтобы вы помнили об этом моменте, когда я позже буду говорить об Абаддоне. Я хочу, чтобы, когда я буду говорить о том, как он превосходно воюет или проявляет таланты, свойственные по-настоящему харизматичным лидерам, вы помнили о сделке, которую он заключил с Призраками Варпа, и о том, как он сделал жест косовидными лезвиями Когтя, указывая на Ашур-Кая. На моего бывшего наставника. На одного из основателей Черного Легиона. На одного из незаменимых членов Эзекариона самого Абаддона. Проводника по пустоте с флагмана флота.
Помните об этом как о примере того, насколько безжалостен Абаддон. Возможно, некоторые из вас увидят в этом достоинство. Другие – недостаток. Я не могу судить за вас. Но я хочу, чтобы вы помнили об этом, поскольку это часть его сущности.
Эзекиль встретился с Ашур-Каем взглядом, всего на миг. Больше никаких прощаний между ними не было.
– Забирайте его.
В начале моей бытности подмастерьем у Ашур-Кая, когда я был юнцом на одном из многочисленных флотов Тысячи Сынов, наставник часто отмечал, что я склонен концентрироваться на деталях, упуская общую картину. Есть две вещи, последовавшие за принесением его в жертву и врезавшиеся мне в память с ясностью, которая бы в высшей степени доказала справедливость нотаций Ашур-Кая. Мне следовало бы рассказывать о том перелете, скрупулезно воспроизводя каждую мелочь. Но вместо этого оказывается, что я концентрируюсь на том, что случилось, когда исчез Ашур-Кай.
Первое произошло сразу же, однако этого больше никто не заметил. На другом конце мостика девять рубрикаторов, подчиненные воле Ашур-Кая, практически мгновенно вышли из-под его контроля. Я почувствовал, как психические пряди истончаются, а затем с беззвучным треском подаются. Девять воинов не шевелились. Они оставались на месте, прижимая к груди свои архаичные изукрашенные болтеры – бездействующие стражи, надзирающие за командной палубой и ожидающие команд колдуна. Став свободными, они признавали власть любого, кто заявил бы свои притязания на них.