В темноте закричала Ультио. Я не хочу сказать, что она вопила от ярости или что-то восклицала. Она кричала. Это было само воплощенное страдание, и даже безжизненные горгульи, передававшие ее голос, не могли убрать боль из этого звука.
Я не знал, что по нам ударило. С оставленных без присмотра консолей гремели отчеты о повреждениях. Я был уверен, что корабль обесточен, и избавился от этого заблуждения лишь ощутив, как внутри меня резонирует гул мощной полной тяги.
Нас никто не протаранил. По нам не попали из нова-пушки. Ультио дала ускорение на полной мощности без защитных механизмов и предупреждений о готовности, направив на двигатели весь выход энергии реакторного сектора «Мстительного духа».
Я извернулся во мраке, продираясь через гравитацию в сорок раз сильнее терранской и слыша, как трещат кости раздавливаемого ее напором экипажа. Мягкие ткани у меня в ушах сминались, крепко сжимаемые незримой хваткой. Я чувствовал, как в глазных яблоках как будто рвутся струны арфы, каждый разрыв кровеносного сосуда казался уколом кинжала. Меня окружал смрад крови тех, кто находился неподалеку. Некоторые кричали, истекая ею, другие же впали в забытье. Вонь их страданий образовывала миазмы, покров которых ложился на мою кожу. Такие же сцены гибели разыгрывались по всему кораблю.
Перестань! – передал я Ультио. Ты убиваешь свой экипаж!
Я почувствовал, что она тянется мне навстречу, чтобы соприкоснуться разумами. Она так делала очень редко: психическая компонента Анамнезис играла ключевую роль в ее функционировании, особенно в управлении киборгами и боевыми роботами Синтагмы, однако она всегда избегала подпускать меня слишком близко к своим мыслям. Сейчас наша связь тонула в ядовитом потоке бурлящей всеподавляющей паники.
Эзекиль ранен я должна добраться к нему мы должны я должна он наш господин он не может умереть мы должны добраться до «Вечного крестоносца» мы должны…
Но она ошибалась. Должна была ошибаться. Абаддона не могли ранить. И я намеревался доказать, что она неправа, как только спасу экипаж корабля от раздавливания насмерть в кромешной тьме. Сенсоры доспеха фиксировали, что гравитация продолжает повышаться, и теперь ее силы хватит, чтобы полопались внутренние органы. В своем горестном исступлении она бы убила нас всех.
Замедли. Корабль.
Но Эзекилю больно он…
ТЫ НАС УБИВАЕШЬ, ИТЗАРА. ТЫ УБЬЕШЬ ВСЕХ НА БОРТУ.
Я… Я…
Она сникла. Корабль запустил тормозные двигатели и перенаправил энергию с реакторов, и постепенно, вдох за вдохом, сила гравитации снизилась. Снова включилось аварийное освещение, явившее мне мир багровых силуэтов и алых теней – художественное изображение склепа.
– Я не Итзара, – прошептала она через своих горгулий. – Я Ультио, Анамнезис.
Я оставил эту реплику без ответа, оценивая обстановку. Тела, которые, как я опасался, были трупами, начинали шевелиться. Скорее всего, потери экипажа окажутся существенны, однако «Мстительный дух» вмещал население небольшого города. Я отвел Ультио от края, прежде чем она успела причинить слишком большой ущерб.
Ну, или я на это надеялся.
На оккулусе из хаоса помех снова возникла группа боевых кораблей, которую мы оставили позади и которой теперь оставалось лишь понемногу догонять. Я дотащился до трона Абаддона и ввел код, чтобы еще раз перенастроить оккулус. Тот мигнул, переключаясь на выбранные координаты, и показал, как из-за края шторма изливается армада звездолетов Девяти Легионов. Я узнавал не только отдельные типы кораблей, но и сами корабли – я путешествовал вместе с ними или сражался против них за годы, проведенные в Империи Ока.
Сомнений более не оставалось: Владыка Воинств проследовал за нами.
– Эзекиль, – потерянным и отстраненным голосом произнесла Ультио.
Молчи, – отправил я ей нерушимый приказ. Если ее опасения были верны, то экипажу – и самому Легиону тоже – нельзя было ничего сообщать. Пока что. Пока Эзекарион не взвесит варианты.
На оккулусе наши толстобрюхие пехотные транспорты медленно плелись прочь от преследователей, пока оставленный нами для их защиты кордон кораблей сопровождения делал то немногое, что было в его силах, чтобы прикрыть их отход.
Корабли авангарда Даравека уже настигали их, кромсая на части выстрелами лэнсов и залпами торпед. Позади этой бойни подходили крейсера и линкоры Девяти Легионов, экипажи которых, без сомнения, в равной мере пребывали в восторге и замешательстве от свободы. Им не должно было потребоваться много времени, чтобы осознать, что удача или воля Пантеона вывели их обратно в реальность, предоставив идеальную возможность заставить нас замолчать навсегда.
Сплевывая кровь, ко мне подковылял Цах`к. В хаосе, порожденном страхом Ультио, смотритель мостика потерял оружие.
– Должны драться, господин. Должны драться с Владыкой Воинств. Нет выбора. Должны драться.
В реальное пространство врывались все новые корабли, а за ними проступали и другие остроносые тени. Время было нам кем угодно, но только не союзником. Я буквально слышал, как Боги завывают, хохоча над этим последним испытанием.
– Господин? – повторил зверочеловек, визгливо моля дать ему ответ. Я жестом велел ему замолчать и потянулся своими чувствами наружу.
Эзекиль.
Ничего. Вообще ничего.
Амураэль?
Хайон! Трон Терры, мы…
Нет. Амураэль, слушай меня. Позади нас прорвалась в реальность армада Тагуса Даравека. Наш арьергард уже горит. Мы попались между Храмовниками и Воинством Легионов, и не можем биться с ними всеми. Мне не дотянуться до Эзекиля. Где он?
Наша психическая связь поколебалась. Я скорее почувствовал, чем услышал стрельбу болтеров, и ощутил отдачу болтера в руках Амураэля.
Амураэль?
Мы в бою. Моча Богов, Хайон, когда Сигизмунд пал, эти ублюдки впали в кровавое безумие, но мы уже у цели. Еще несколько часов, брат, и корабль наш.
Сигизмунд мертв? Абаддон его убил? Я снова ощутил перестук болтеров и вес тяжелого силового меча в руке Амураэля. Амураэль, мне нужны ответы. Флот гибнет. На это нет времени.
Эзекиль с Фальком и Илиастером. Сумрачный Клинок его выносит.
По моим венам вновь разлился ледяной ужас.
Абаддон ранен?