Он отказался. Как он заявил, это был вопрос доверия. Положившись клонирующие процедуры Илистера, он доказывал, насколько глубоко тому доверяет.
– Клонированные органы уязвимы к злокачественным опухолям, – заметил я, но ничего не добился. В конце концов, рак представлял собой лишь сбой естественного процесса репликации клеток, и махинации с этим процессом только увеличивали риск. Но Абаддон уже принял решение.
Он плавал в цистерне, лишенный брони и покрытый лишь переплетением старых шрамов, и у меня в мыслях вновь поднялось на поверхность старинное подозрение. По меркам нашего вида он всегда был громадным, а также всегда обладал сходством с примархом, как бывало со многими из бывших Сынов Гора. Даже во время Великого крестового похода все знали, что ни один другой космический десантник не походит на своего примарха настолько явно, как Эзекиль Абаддон на Магистра Войны.
Но когда я увидел его без доспеха и без прикрас, сходство между мертвым отцом и живым сыном стало для меня буквально откровением. Я, наконец, произнес вслух тот вопрос, которым многие задавались, но который никто так и не осмелился задать.
– Ты – Гор?
В его золотистых глазах блеснуло веселье. Он медленно сделал вдох через респиратор.
– Я – Эзекиль Абаддон, – сказал он через динамики медицинской цистерны.
– Я не это имел в виду, – покачал я головой и указал на него: на колоссальную фигуру в суспензорной емкости, обладавшую накладывавшимися поверх друг друга плитами мышц и статью полубога, ставшей когда-то основой для легенды, которую шепотом пересказывали в Девяти Легионах, а однажды станут шепотом пересказывать и по всей Галактике.
– Ты – Гор? Ты его клон? Его… сын?
Он рассмеялся. Динамики сделали этот звук булькающими дребезжащим.
– Хайон, а ты как думаешь? Ты считаешь, что да?
Я не видел причин лгать.
– Да.
Это доставило ему удовольствие. Я не мог сказать наверняка, по какой именно причине.
– А будь это так, брат: будь я просто переделанным Гором, которого сотворили заново, здесь подкрутив что-то в генокоде, там поменяв – это бы что-то изменило?
Об этом мне требовалось поразмыслить. Я посмотрел ему в глаза, но не увидел там никаких ответов, одно лишь веселье.
– Возможно. Возможно, ты всегда был генетическим близнецом своего примарха. А может быть, Эзекиля Абаддона убили во время его странствий по Оку, а ты – одно из созданий Фабия, занявшее его место. Откуда мне знать?
Это тоже доставило ему удовольствие.
– Итак, брат мой, мы снова возвращаемся к доверию.
– Похоже на то.
– Хайон, позволь мне задать тебе вот какой вопрос. Какая разница? Клоны, сыновья, отцы… Пусть стадо выбирает себе любую правду и шепчется о ней. Наши глаза устремлены на более стоящие цели. Мы смотрим в будущее, не в прошлое.
Я кивнул, соглашаясь и зная, что не получу здесь ответа. И зная, что он в конечном итоге прав. Разницы не было.
По крайней мере, коль скоро он находился на нашей стороне.
– Ты говорил о возможности, – напомнил я.
– Ты поступил правильно, – парировал он. Я вздрогнул от неожиданности. – Ты правильно сделал, что рассеял флот, брат.
– Знаю. Но тем не менее, рад слышать, что ты согласен с моими действиями.
– И ты расправился с Тагусом Даравеком. Разве я тебе не говорил, что ты сможешь? – он шевельнулся в суспензорной жидкости, глядя на меня шальными светящимися глазами. – И разве дело, как всегда, не было в виндикте?
– Было, – признал я.
– Теперь, когда с одной стороны мы свободны, а с другой – Даравек мертв, – заговорил он, и его взгляд стал яростным, полыхнув амбициозностью, – возникает возможность, какой еще не бывало. Храмовники вернутся, и они будут не одни. Они принесут с собой гнев Империума. И что же они обнаружат?
– Это риторический вопрос?
– Потешь меня, мой убийца, потешь.
– Они обнаружат пылающие миры. Уничтоженные аванпосты. Разоренные верфи. Разграбленные транспортные маршруты.
– Все верно. Но они увидят, что все это творят налетчики и разбойники. Разрозненные группировки и военачальники-одиночки. Не армия. Не Девять Легионов.
Теперь я понял, к чему он клонит.
– И со смертью Даравека…
– Еще не было лучшего момента, чтобы объединить Легионы нашей общей ненавистью. Как только мы соберем вместе Черный Флот, то приструним группировки прочих Легионов при помощи временных союзов и предложений совместно вести войну. Некоторые нас предадут. Некоторые отвергнут. Но сейчас нам нужно единство, Хайон. Давайте станем выше мелкого пиратства и снова начнем открытую войну.
Звучало великолепно, и это была истинная правда. Однако не вся правда.
На полу лежала шелковистая нить, слишком тонкая, чтобы ее смог заметить глаз неусовершенствованного человека. Она была примерно метр в длину и имела оттенок, какой бывает у мертвого дерева под затянутым облаками небом.
Волос. Волос, который как раз подходил к слабому запаху предыдущего посетителя Абаддона.
Я задался вопросом, как давно Мориана здесь побывала. Гадать, о чем она говорила, мне не было нужды.
– Открытая война в сегментуме, – осмелился сказать я, – послужит и другой твоей цели.
Это был не вопрос, и он не стал оскорблять меня, изображая, будто не понял.
– Драх`ниен зовет, Хайон. Это оружие будет моим.
Во время абордажа Мориану защищала Нефертари. Со временем я начал сожалеть о том, что отдал ей этот приказ, и о том, как хорошо она его исполнила.
Но тогда я еще не знал, каким проклятием станет этот клинок и какие безумства будет нашептывать разумам всех нас его черный дух. Да и знай я об этом тогда, стал бы я спорить? Абаддон никогда бы не послушал. Амбициозность – ближайшая его сестра, которая ему ближе, чем даже Эзекарион.
– Прежде, чем я уйду, – произнес я, – скажи мне одну вещь.
– Говори.
– Сигизмунд. Как он тебя ранил?
Абаддон умолк, злое оживление амбиций улетучивалось. Черный респиратор закрывал большую часть его черт, а муть отчасти скрадывала выражение лица, но мне кажется, что тогда я впервые увидел, как на лице моего повелителя мелькнуло что-то, похожее на стыд.
Как любопытно.
– Он не хотел умирать, – наконец, тихо и задумчиво проговорил Абаддон. – Просто не хотел умирать.
Мне не потребовалось читать его разум, чтобы все узнать. Я понял, что произошло, по одной его интонации.
– Он поймал тебя на приманку. Ты поддался ярости.
Я увидел, как челюсти и горло Абаддона напряглись – он скрежетнул зубами.
– Все закончилось еще до того, как я понял, что он по мне попал. Я не мог дышать. Боли я не чувствовал, но не мог дышать. Черный Меч вошел по самую рукоятку, как будто старик убрал его в мою грудь вместо ножен.