«Ненавидя — учись, — приказывал себе Герделер. — Учись даже у него, даже у того, кто не достоин ничего, кроме ненависти и презрения. Ибо к величию своему злые гении проходят через те же тернии ненависти и презрения, через которые проходишь сейчас ты. Разве не с них начинал Бонапарт?»
Именно с мыслью о бессмертии славы Бонапарта он ночью, тайком, где-то посреди Силезии, пересаживался на другой товарняк, рискуя при этом быть обнаруженным военным патрулем и, если не застреленным, то по крайне мере арестованным. Жалкий и ничтожный, он все еще видел себя в ореоле славы великого корсиканца, надеясь при этом, что когда-нибудь миллионы немцев будут видеть себя в ореоле славы Герделера.
Когда фон Герделер оказался наконец в столице еще ничего не ведавшего рейха, внешний вид его был таким, что он уже опасался попадаться на глаза не столько военным патрулям, сколько обычным полицейским. Уж теперь-то его могли принять за кого угодно: бродягу, дезертира, бежавшего из концлагеря политического узника.
К счастью, прямо на вокзале ему удалось взять такси.
Услышав, что странному пассажиру понадобилось попасть на Бендлерштрассе, 13/14, водитель удивленно оглянулся на него — Герделер предусмотрительно сел на заднее сиденье — и с некоторой тревогой в голосе спросил:
— Вы уверены, что вам нужно именно туда?
— Меня не было в Берлине неделю. Проведывал сына, находящегося в госпитале в Польше, — воспользовался возможностью оправдать свой внешний вид фон Герделер. — За это время в столице что-то изменилось?
— На Бендлерштрассе, 13/14 находится «Бендлерблок», штаб командования армией резерва. Мне часто приходится доставлять туда господ военных. Но вы, насколько я понял… К тому же, простите, ваш вид…
— В таком случае можете считать, что вы еще ни-че-го не поняли, — угрожающе наклонился к нему фон Герделер, поклявшись, что, как только придет к власти, сразу же отправит этого любопытствующего идиота на трудовой фронт. — Немедленно к «Бендлерблоку»!
— Это я к тому, что уже поздновато, около шести вечера. Вряд ли вы кого-либо застанете там, — попытался оправдываться водитель. Но, натолкнувшись на зловещее молчание пассажира, умолк, не проронив больше ни слова.
Заметив это, Герделер подумал, что, возможно, таксист догадывается: «Рядом со мной находится тот, знакомством с которым, пусть даже случайным, я через несколько месяцев смогу гордиться».
18
Полусонный часовой минут пять бесцельно вертел его пропуск, подписанный самим генералом Ольбрихтом, и недоверчиво хмыкал. Вызванный им офицер, знакомый Герделера, вначале не узнал доктора и хотел звонить адъютанту Оль-брихта или полковнику Мерцу фон Квиринхейму[10] .
— Вы с ума сошли, майор Гронц? — прорычал Герделер. — Может, вы еще станете испрашивать разрешения у самого генерала Фромма? Я — доктор фон Герделер. Мне срочно нужно повидаться с генералом Ольбрихтом.
— Простите, доктор. В таком виде, — искренне извинился майор. — Полковник фон Квиринхейм как раз интересовался вами. Не появлялись ли. Судя по всему, вас ждут.
— «Судя по всему», — раздраженно передразнил его фон Герделер. — Черт знает что у вас здесь происходит.
— Пока ничего особенного, — бесстрашно зевнул майор.
— А пора бы.
Гронц был одним из тех офицеров, кто, благодаря усилиям Квиринхейма, если и не собирался непосредственно участвовать в заговоре, то по крайней мере и не собирался мешать тем, кто желает видеть своих врагов только на Востоке и ни в коем случае — за Ла-Маншем или на Сене.
В кабинете Ольбрихта — нечто напоминающее военный совет. Генерал-полковник Бек, полковник фон Квиринхейм, генерал Геппнер, командующий округом Берлин — Бранденбург генерал фон Кортцфлейшн, еще два-три офицера из штаба армии резерва. Они сидят за столом, и испещренные стрелами карты за их спинами предстают перед Герделером видением мира, замершего в ожидании чего-то необычного.
Увидев Герделера, все молча поворачивают к нему голову. Гонец к фельдмаршалу Клюге обводит их поминальные лица радостным взглядом. Только сейчас он по-настоящему осознал, что сумел сделать для этих людей: он преподнес им командующего группой армий «Центр»! Другое дело — смогут ли оценить его жертвенную услугу сами генералы.
— Это оказалось крайне трудной миссией, господа, — упал он на стул, вежливо подставленный ему зятем Ольбрихта майором Георги[11]. В первый день фельдмаршал даже слушать не хотел о сотрудничестве с нами. Я чувствовал себя ужасно. В какие-то минуты мне казалось, что он вот-вот вызовет охрану и передаст меня гестапо.
10
«Фолькишер беобахтер» («Народный обозреватель») — официальный печатный орган национал-социалистической рабочей партии.
11
Перед казнью Фридрих Ольбрихт передал портфель с важными документами майору Георги, которому удалось вырваться из «Бендлер-блока». Благодаря этому стали известны многие факты, связанные с подготовкой операции «Валькирия».