– Но по-настоящему Курбатов начнет работать на вас лишь тогда, когда станет немецким агентом? – молвил он вслух. – Верно я понял?
– Английским.
– Простите?
– Я сказал: «английским».
– Ну и размах! Агент четырех разведок? – скептически покачал головой Семенов.
– Но при этом ротмистр Курбатов станет одним из лучших диверсантов Скорцени. Для нас главное, чтобы он держался поближе к Скорцени. Нам нужно знать все, что делает первый диверсант рейха, нам нужно знать… – Теперь капитан уже не улыбался. Он гортанно выкрикивал каждое слово, будто произносил речь перед полком Квантунской армии. – Японская разведка должна располагать всеми сведениями о Скорцени, всеми сведениями.
– Вы же союзники.
– Конечно, союзники. Поэтому ротмистр Курбатов всегда должен быть рядом со Скорцени. О любой операции Скорцени мы должны знать задолго до того, как о ней узнает сам Скорцени, о любой операции…
– То есть нам предстоит как-то подвести его к штурмбаннфюреру.
– Подвести.
– Значит, моим людям следует надежно связаться с немцами. – Семенов с таким нетерпением заерзал в своем бамбуковом кресле, словно порывался сейчас же подхватиться, чтобы поспешить наладить эту самую связь, в соболях-алмазах.
– Это будет нелегко, генераль.
– Естественно. До сих пор мы не имели никакой особой связи с германской разведкой. Да и вы, японцы, не поощряли это.
– Не поощряли, да, – вдруг вспомнил японец об обязанности расточать свои истинно азиатские улыбки. – Однако ротмистра Курбатова это не касается. У нас нет связи, но о Курбатове Скорцени уже знает.
Семенов внимательно присмотрелся к переводчику.
– Откуда вам это известно? И каким образом он мог узнать о Курбатове?
– Мы ему сказали, – простодушно улыбнулся японец. – Вежливо сказали. Через наших агентов. И Скорцени уже намерен связаться с Курбатовым.
– Значит, штурмбаннфюрер готов будет принять ротмистра?
– Он был готов к этому в тот же день, когда Курбатов перешел границу России. Сейчас Скорцени связывается с ним.
– В соболях-алмазах! Хорошо работаете.
– Да, мы хорошо работаем, – оскалил по-крысиному длинные узкие зубы капитан.
– А вот мы потеряли Курбатова из виду. Трудно даже предположить, где он теперь находится. И жив ли.
– Жив. Вчера был жив. Скорцени уже вышел на его след. Ротмистр Курбатов будет выполнять его задание.
– Но как вам удалось получить эти сведения?
– Используем старую белогвардейскую агентуру. Кроме того, начиная от Волги, рядом с Курбатовым будут идти два наших агента из русских. О которых он не будет знать. В трудную минуту они попытаются помочь ему.
– Почему он не может знать об этом? – Семенов вдруг ощутил, что беседа с японцем основательно утомила его. Казаку-рубаке все эти шпионские хитросплетения всегда были чужды и непонятны, а уж тем более сейчас, когда он весь нацелен на то, чтобы спровоцировать японцев на выступление против красных. Ведь самое время.
– Об этом не должен знать никто. Даже в вашем штабе, генераль, – учтиво сложил руки у подбородка японец. – И когда Скорцени поймет, что Германия проиграла воину и как диверсант станет работать на американцев, Курбатов тоже обязан будет остаться с ним.
– Вон оно куда потянулись щупальца тихоокеанского краба, – понимающе улыбнулся теперь уже Семенов. – Интересно, зачем вы выкладываете все это мне?
– Чтобы впредь вы лично командовали Курбатовым. Тогда ни вы, ни ваши люди не станут мешать нам.
– Словом, хотите перекупить его у нас?
– Хотите, – повторил переводчик, не сориентировавшись в тонкостях русского.
– Но для меня Курбатов важен тем, что даст возможность связаться с генералами Красновым, Власовым, Шкуро.
– Шкуро? Кто такой Шкуро? – насторожился японец.
– Генерал-лейтенант. Будем считать, заместитель генерала Краснова.
Пока он это объяснял, японец мгновенно успел выхватить авторучку и записать фамилию генерала.
– Хорошо, императорская разведка не станет возражать. Он свяжется с генералами Красновым, Власовым и этим… Шкуро. Мы ему поможем сделать это. Но Курбатов должен оставаться диверсантом Скорцени, должен оставаться…
Появилась миловидная японка. Присев вместе с подносом, она так, полусидя, поставила на столик между мужчинами чашки с саке и блюдца, на которых лежало по два бутерброда с черной икрой. Японец перехватил алчный взгляд генерала, которым тот проводил юную официантку. Он знал пристрастие Семенова к юным японкам – именно японкам, – которым он отдавал предпочтение перед всеми остальными женщинами этого дальневосточного Вавилона. Хотя прибывало их сюда пока что до обидного мало.