Лайонин позволила увести себя вниз, с каждой минутой все больше сомневаясь в правильности своего решения. Каюта оказалась маленькой, тесной и душной.
– Леди Лайонин! – окликнул он, подвигаясь ближе. – Да?
Она вынудила себя взглянуть в голубые глаза. Он был красив по-своему: светловолосый, как диктовала тогдашняя мода, с блестящими глазами, тонким носом и прямой линией рта.
Заметив, что его рассматривают, он ухмыльнулся:
– Леди Лайонин, я должен просить вашего снисхождения. Мои люди – не рыцари. Правду сказать, они не отличаются благородством, и хотя я готов защищать вас ценой собственной жизни, она у меня всего одна. Вы красивая женщина, и я бы на вашем месте не стал рисковать, сталкиваясь с теми грубыми людьми, которые сопровождают меня.
– О чем это вы? – сумела выдавить она наконец.
– Я готов защищать вас от своих людей.
– Не проще ли приказать им держаться подальше от моей каюты?
Он улыбнулся, пожирая ее глазами. Отмечая, как вольно раскинулись волосы по ее плечам, как вздымается ее грудь. Как обтягивает бедра грубый шерстяной плащ.
– Конечно, я не из тех, кто вселяет страх подобно Черному Льву. Зато я по праву считаюсь прекрасным любовником.
Он коснулся локона на ее груди и нахмурился, когда она отпрянула.
– Я… Я хочу покинуть корабль.
– Покинуть? Так скоро? Но наше путешествие только началось. Долгое, медленное путешествие.
– Тут что-то не так. Не знаю, что именно, но я решила, что лучше начистоту поговорить с мужем… чем ожидающая меня участь.
Сэр Морелл изо всех сил пытался сдержать гнев.
– Миледи, ваши страхи беспочвенны. Все здесь хотят одного: помочь вам. Я знаю все касательно отношений леди Амисии с вашим мужем, и, кроме того, вам нужно подумать о ребенке.
Его взгляд упал на мягко круглившийся живот, и она невольно прикрылась руками.
– Вы приняли наиболее мудрое решение, – продолжал он, – и поймете это, когда благополучно окажетесь среди родных. А пока вас окружают незнакомые люди, и вполне естественно, что вам не по себе. Я старше вас, лучше знаю жизнь и слишком часто видел, как бросают молодых красивых жен ради других – богатых и знатных. Садитесь, миледи, и отдохните.
Он подвел Лайонин к узкой койке и успел нежно погладить по плечу, прежде чем отпустить.
– Я должен идти. Но для того чтобы оградить вас от опасности со стороны моих неотесанных матросов, придется запереть вашу дверь.
– Вы собираетесь заточить меня в этой крохотной каморке?
– Только для вашей же безопасности. Доверьтесь мне. Я помогу вам избежать весьма неприятной ситуации.
– Не знаю…
– Я клялся в верности Ранул фу де Уорбруку, и, что бы вы ни думали обо мне, я человек слова.
Только тогда Лайонин покорилась своей участи.
– Вы не пожалеете о том, что доверились мне. А теперь нужно вывести корабль в открытое море. Скоро я вернусь с едой, и, может, мы вместе пообедаем.
Он оставил ее, и Лайонин услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Отчаяние охватило ее. Беспомощная в своем горе, она легла на жесткий тюфяк и невидящими глазами уставилась в потолок. Жизнь кончена…
Глава 14
Ходдер скакал всю ночь и лишь по чистой случайности встретился с отрядом графа Мальвуазена, возвращавшимся после долгой осады. Корбет помог измученному коротышке слезть с седла.
– Мне нужно срочно поговорить с лордом Ранулфом.
– Я здесь. Что стряслось? Почему ты путешествуешь без охраны?
– Милорд, – проговорил лакей, усаживаясь на большой камень. Фигуры «черных стражей» и их господина казались еще более зловещими в лунном свете. Но Ходдеру было не до стоахов.
– Она исчезла, – продолжал он, громко пыхтя.
– Кто исчез? Француженка? И скатертью дорога! Вот уж о ком не пожалею.
– Не она. Леди Лайонин.
Ходдер не успел оглянуться, как его схватили за плечи и оторвали от земли. Восемь пар глаз яростно смотоели на него, и коротышка невольно вздрогнул.
– Я не слышал, что было сказано между ними, и не знаю ее планов. Утром она отправилась в деревню с тканями для сервов, но к вечеру так и не вернулась. Я поднял стражу и велел обыскать остров. Мы обшарили все, но ее так и не нашли.
– Едем! – приказал Ранулф. – Хьюго, пусть кто-нибудь присмотрит за багажом. Стража отправляется со мной в Мальвуазен. Ходдер, ты тоже поскачешь с нами. Продолжим поиски.
Они пустили лошадей бешеным галопом. Говорить на скаку было нелегко, и Ходдер сорвал горло от крика, пытаясь переорать конский топот, но Ранулф не знал пощады. Наконец он не выдержал, остановился и пересадил Ходцера на спину Тая, где лакей уже более свободно продолжил рассказ.
Ранулф всегда знал о страсти Ходцера подслушивать, но понятия не имел, насколько преуспел последний в своем искусстве. Почти каждое сказанное в доме слово немедленно доходило до ушей Ходдера. Он и поведал Ранулфу о предательстве Амисии. О письмах, ленте, наглой лжи.
– Но ведь Лайонин не поверила ей?
– Поверила, но не сразу. Она рассердилась, посчитав, что женщина говорит правду, но была уверена, что вы не замышляете против нее зла.
– Как мило с ее стороны, – саркастически пробормотал Ранулф.
Не стоит винить леди Лайонин. Даже я принял бы на веру угрозы той особы, не знай я вас так хорошо.
Ранулф, полуобернувшись, воззрился на камердинера;
– И какие у тебя были причины верить мне, несмотря на все доказательства обратного?
Ходдер пожал плечами:
– Достаточно взглянуть наледи Лайонин и на эту костлявую француженку. Мне ли не знать, к каким женщинам влечет вас!
Ранулф рассмеялся бы, но сейчас было не до веселья.
– Значит, вот почему жена отказалась ответить на мое письмо! Я так и понял, что тут что-то неладно, потому и вернулся домой. Эта женщина – дура, безмозглая дура, если вообразила, будто я пишу слова любви жене, а потом за ее спиной завожу шашни с другой женщиной. Нет, ничего не скажешь, в супружестве есть свои радости, но неприятностей куда больше. Дважды подумай, прежде чем взять себе жену, Ходдер!
Камердинер пришел в негодование, но сдержался и продолжал:
– После вашего визита она казалась немного счастливее, но тут явилась Амисия с новостями.
– Какие новости? Очередные письма?
– Нет, милорд. Она объявила, что носит ваше дитя.
– Мое дитя?! Чтобы мужское семя могло укорениться на столь бесплодной почве?! Но Лайонин ведь не поверила ей?
– Нет. Сказала, что поедет к вам и все узнает сама.
– Первая умная мысль, которую я пока что услышал. Но она не приезжала!
– Приезжала, милорд. Мы с Кейт сопровождали ее в ваш лагерь.
Ранулф ничего не ответил, проклиная упрямство жены, посмевшей отправиться в опасное путешествие по неспокойным дорогам Англии, взяв для защиты только служанку и хилого коротышку-лакея.
Но Ходдер прекрасно понял хозяина и поспешил заверить:
– Мы оделись, как подмастерья. Никто не обращал на нас внимания.
– Но почему же я ее не видел?
– Мы засели на холме у вашего шатра и стали ждать.
– Продолжай, Ходдер! Должны же быть еще причины, по которым жена не только отказалась меня видеть, но и сбежала из дома.
– Она видела Амисию в ваших объятиях, милорд.
– Но этого не могло быть! – запротестовал Ранулф и тут же припомнил тот день, когда Амисия явилась в шатер и ему пришлось выйти, чтобы избавиться от нее. Но она вдруг бросилась ему на шею и поцеловала, а он едва удержался, чтобы не ударить ее. Эта дрянь была ничем не лучше течной суки! В продолжение осады она не раз приезжала в лагерь, и, судя по звукам, не один рыцарь из гарнизона наслаждался ее милостями. Не раз она пыталась соблазнить и Ранулфа, но тот содрогался от омерзения при одном взгляде на нее: длинные тонкие руки, ноющий голос, фальшивые клятвы в любви – все в ней было отвратительно.
На следующий день после бури Ранулф послал гонца во Францию, желая узнать больше о герцоге де Берне. Ответ прибыл только сегодня утром. Герцог действительно плыл на погибшем корабле, но ему было почти восемьдесят лет и он вообще не имел дочерей. По непонятной причине Амисия солгала и в этом. А он не успел обличить самозванку!