Завернув за постамент, Джек усмехнулся и скользнул в тень огромной статуи, затаившись за ее спиной в щели между оградой и бронзовым боком. Спокойное место, где никто не найдет. Он сдвинул маску наверх, чтобы не мешала, и принялся разглядывать добычу, поднеся ее к лицу. Внутри обнаружилось несколько звонких медных монет, и Джек с удовольствием попробовал их на зуб — настоящие. Небольшой улов, но все же лучше, чем ничего. Жаль, что так мало. Джек поднял одну, посмотрел на свет — по серебристым граням запрыгали слабые оранжевые отблески фонарей, сменившись неясной тенью. Джек нахмурился, опустил руку и повернул голову. Рядом с ним стояла девочка, немногим старше него. Ее лицо было молочно-белым, а глаза — угольно-черными. Джек не сразу понял, что с ней не так, потом осознал: у нее не было зрачков, как и белков, чернота пугающе и завораживающе заливала глаз от нижнего до верхнего века.
— Ты кто?
Джек громко шмыгнул носом и поспешно спрятал бумажник за пазуху. Девочка склонила голову к плечу, ее тонкие руки медленно поднялись, потянувшись вперед. Джек не успел осознать, как холодные пальцы обхватили шею. Он попытался вырваться, но безуспешно, больно сдавило горло. Старался закричать — голос пропал. Ее лицо приблизилось, и в беспросветной черноте Джек заметил далекое пламя, разраставшееся в красное море.
— Несчастный, — чужие слова пронзили сознание, заставив вслушаться. — Ненужный семье, забытый всеми. Дитя, которого не хотели. Я могу все изменить, подарить тебе вечность, хочешь?
Хватка ослабела, но только для судорожного кивка. Беззубый рот разрезало напополам в ухмылке, она отпрянула назад, взмахнув уродливыми обрубками, оставшимися на месте плеч — руки, оторванные в локте, остались на его шее, сомкнув пальцы ошейником. Деревянные, тяжелые, они впились в кожу, продавили ее и залезли внутрь. Джек стал задыхаться, но даже не мог закашляться. Червями чужие фаланги проникли под ребра, проползли вниз к животу, задержавшись на нем. Под рубашкой на коже проступили отпечатки, вспыхнув красным, но вскоре почернели и пропали. Тогда морок выцвел в воздухе и исчез, а Джек бросился бежать со всех ног. Это был первый раз, когда он встретил Мэй.
Она начала приходить чаще, постепенно Джек привык. Разговаривала мало, но, когда говорила, просила новое тело. Обещала, что поможет стать бессмертным. Когда Джек подрос, именно по ее настоянию подался в научную сферу, только ради нее решил завести детей. Мэй считала, что подходящее тело можно вырастить только самостоятельно.
— Мне одиноко, — шептала она из темноты, — ты станешь моим суженым.
После тела для нее они подобрали второе для Джека. План был совершенен, в нем все было продумано до мелочей… Только Джек не учел одной вещи — Мэй никогда не останавливалась на достигнутом, она всегда хотела больше. Ее аппетит было невозможно удовлетворить. Тело, выбранное для Джека, оказалось слишком хрупким, раз в год его приходилось сдавать на осмотр, и однажды Дэйв вернулся с отпечатками. Такими же, как у самого Джека.
— Что это?
Джек в ярости кричал, топал ногами и требовал объяснений у Мэй, только тщетно. Она смеялась и растворялась в лунном свете, не желая разговаривать. Стала реже приходить, и Джек заподозрил неладное. Он начал следить за Дэйвом — тот стал разговаривать с кем-то невидимым. Это не мог быть никто иной, кроме Мэй. Джек не понимал, как она могла променять его на этого мальчишку.
Зато он знал, где находится ее настоящее тело, и давно получил к нему доступ. Шантажировать Мэй оказалось намного проще и приятнее, чем подчиняться ей. Только вот в последний момент что-то пошло не так. И сейчас, держа в ладонях два красных кристалла, Джек положил их на солнечное сплетение трупов. Он видел себя со стороны — седовласый, но еще вполне статный мужчина в очках, гордость ученого света, занимающийся передовыми разработками и проверяющий целостность подготовленных тел. Не столько врач, сколько исследователь. Однако в этот момент такой выдающийся человек совершенно не контролировал свои действия. Огоньки вспыхнули алым, растаяли, протянув лапы-лучи во все стороны, обхватив грудные клетки. Тела изогнулись в спине, когда это что-то врезалось в кости. Оно медленно погрузилось, впиталось и пропало, оставив слабые отпечатки ладоней, вскоре пропавшие. Джек — вернее, тот, кто управлял его телом — развернулся, и вслед за ним двинулся бесплотный дух, глазами которого смотрел настоящий ученый, ставший пленником. Они вернулись к клетке, самозванец медленно набрал код на панели и шагнул внутрь, Джеку пришлось скользнуть следом. Прозрачный купол со скрежетом поднялся, вернув все на свои места. Только теперь Джек оказался заперт изнутри. В камеру поступил сжатый холодный воздух, началась дезинфекция. На тело навалилось давление, сжавшее его в тисках, мышцы и кости расплющило, кровь брызнула столбом, но тут же собралась обратно в тугой комок. На черный пол пролилась слизь, кости изломались, все существо свернулось в один дышащий и хлюпающий кусок мяса, утрамбованный до размеров баскетбольного мяча. Невидимая сила подкинула его прямо в прозрачные руки Джека — он не смог поймать. В голове раздробился эхом знакомый хохот.
— Ты хотел вечность. Забирай.
Мяч коснулся пола, отскочив с гулким звуком. Джек упал назад, провалившись в стену черных жгутов. Они липко обвились, стянув по запястьям и лодыжкам, обхватили плечи и бедра, забрались в глаза, уши, ноздри. Джек сам стал ими, начал ощущать их движение, будто продолжение собственных рук. Его невесомые и невидимые ладони остались свободны — потянулся вперед, прильнув к хрустальному стеклу, отпечатки повисли паром в воздухе. Сквозь алый сон он увидел, как два тела поднялись, окутанные тьмой, встали на ноги. Черная плеть, вырвавшаяся из позвонков Дэйва, распахнула дверь, сорвав замки. Коготь нанизал охрану в коридоре как мясо на шампур, отшвырнул в сторону. Джек не слышал звука, но мог представить, что они кричали. Электричество закоротило, лампы в коридоре лопнули, осыпавшись искрами, включилось резервное энергообеспечение. В проход было видно, как на пол хлынула зеленая жидкость из ближайших резервуаров, выпали наружу белые тела. Бывшие трупы шагнули в проход и направились вперед, пропав из вида. Джек смотрел им вслед и представлял, что что-то произойдет. Но время шло, а ничего не менялось. Это казалось странным, но уследить за его ходом было невозможно. Тело поглотил анабиоз, все его чувства притупились, пропали. Он стоял, застывший в абсолютной тишине, и ждал возвращения своих детей. Или охраны. Или Мэй. Никто не приходил. Пропало и резервное освещение, перед его исчезновением Джек в последний раз успел увидеть два пустых стола, потом накрыла темнота, оставив наедине с мыслями. Джек привык к отвратительному душному запаху, тяжелым ощущениям склизких жгутов на себе, головокружительному укачивающему состоянию… Настоящим испытанием стала пустота. Чтобы не сойти с ума, он принялся считать. Раз, два. Он вспоминал момент, когда впервые увидел Мэйми. В отличие от Дэйва, ее он взял напрямую из опеки, она была совсем малышкой. Мать умерла при родах, акушерка причитала, что красивая девочка останется совсем одна или ее и вовсе заморозят. Джек подумал, что из младенца будет проще всего вырастить подходящее тело, потому решил стать для нее настоящим отцом, что почти получилось. Три, четыре. Мэйми отклонялась назад, чтобы набрать скорость на качелях, а Джек стоял рядом и придерживал канаты, исключая возможность падения. Справа канаты держала Мэй. И улыбалась. Пять, шесть. Тело мальчишки не слишком нравилось, но оно было молодым и здоровым. В конце концов, если Джеку обещана вечность, какая разница? Наверное, он сменит тысячи тел по своему желанию, отчего-то думалось, что Мэй может это осуществить. Семь, восемь. Дети стали слишком близки, этот мелкий выскочка ужом вился за маленькой Мэйми. Джек только сейчас понял, что странное щемящее чувство в груди было ревностью. Он стал строже относиться к мальчишке, следить за ним, а раз в год даже сдавал на опыты, чтобы проверяли лучше. Вдруг, он какой-то не подходящий. Кажется, это и стало самой большой ошибкой — в один день Дэйв вернулся домой с отпечатками ладоней на животе, и было бесспорно ясно, кому они принадлежали. Но зачем она его отметила? Девять, десять. Теперь все встало на свои места. В холодной и тихой тьме Джек с отстраненным разочарованием осознал: Мэй просто решила его заменить.