В центре располагался пруд. Через него был перекинут горбатый мостик, рядом лежали несколько замшелых камней, сквозь которые проросли осока и карликовый бамбук. В одном углу, рядом с деревянным, покрытым лаком забором, притулилось несколько криптомерий. Их любовно подстриженные ветки составляли контраст бурно разросшимся папоротникам и огромной сосне, розоватая кора которой гармонировала с брусом, из которого был выстроен чайный домик.
В чайном домике стоял резной, покрытый красным лаком столик с традиционной нишей для жаровни хибачи — чтобы в холодные дни у гостей не замёрзли ноги, и подушками — дзабутон по бокам.
Как завороженный, подошел я к пруду, и вздрогнув, отпрянул: из-под воды на меня выпученными глазами уставился здоровенный красно-золотой карп.
Услышав громкий смех, я тоже улыбнулся.
— Это Нобуко, — пояснил Фудзи, указывая подбородком на карпа. — Он очень старый и мудрый, но совсем не злой. Так что не бойся.
— Я и не боюсь…
Интересное явление: рядом с этим парнем я действительно чувствовал себя лет на шестнадцать. Робким, неуверенным в себе подростком.
— Проходи, устраивайся поудобнее, — пригласил парень, указав на подушки.
На столе, накрытая крышкой, стояла большая сковорода. На соломенной циновке была приготовлена одна тарелка, лежали палочки для еды…
— Я вам не представился, Фудзи-сан, — я поклонился, сложив руки ладонями перед грудью. — Меня зовут Курои Кицунэ.
Любой в Центральных мирах хоть раз, да слышал о Чёрных Лисах. Нас считали легендарными. Нас опасались. Во многих мирах Лисам было запрещено занимать руководящие посты, и участвовать в политических выборах.
— Ну что ж, Курои-кун, рад, что мы познакомились, — и Фудзи протянул широкую, чуть пахнущую машинным маслом ладонь.
Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Я не зафиксировал ни учащения сердцебиения, ни расширения зрачков.
Всё говорило о том, что он слышит моё имя впервые.
— Располагайся. Я принесу ещё одну тарелку и чайник. Любишь жасминовый чай?
— Простите, что доставляю вам столько неудобств, — я опять поклонился.
— Пустяки. Должен же я отблагодарить тебя за то, что отвадил гопников. Совсем нюх потеряли, мерзавцы. Оставят меня без клиентов.
— Так вы всё видели, Фудзи-сан?
— Ты про Эфир? Не бери в голову. Просто тебе не хватает контроля, но если потренируешься — всё будет отлично. Я, правда, не смог определить, адептом какой таттвы ты являешься. Воздух? Вода?.. Но не переживай. После Инициации станет ясно.
Он смотрел так испытующе, что мне сделалось не по себе. Почему он меня так допрашивает? Какое дело механику до обычного мальчишки, который заехал починить мотоцикл? Пригласил на обед, явно старается подружиться. Или… Передо мной всё-таки Шива, каким-то образом узнавший, кто находится в этом теле?
А я ведь почти убедил себя в том, что он — не Разрушитель.
Парень отсутствовал несколько минут. Я за это время постарался обрести спокойствие, сосредоточиться и настроить все доступные мне способности для того, чтобы разобраться: кем является Фудзи?
Он принёс недостающие приборы и глиняный чайник с двумя чудесными, тонкого зеленоватого фарфора чашками.
Стиль жизни, — подумал я. — Вот что меня беспокоит: образ механика не вяжется с дорогой посудой, ухоженным двориком и золотым карпом в пруду.
Даже ногти, под которыми я готовился увидеть траурную кайму, у Фудзи были чистыми. Словно и не возился он пять минут назад с грязными деталями…
— Угощайся, — навалив мне полную тарелку остро пахнущего риса, перемешанного с мидиями, кальмарами и кусочками курицы, Фудзи и сам взялся за палочки.
Ел он тоже не как механик. Палочки держал изящно, пользовался салфеткой — словно мы сидели не на заднем дворе автомастерской, а в каком-нибудь ресторане.
А ещё время от времени он поглядывал на мой шрам.
— Так откуда ты, Курои-кун? — спросил Фудзи, разливая чай. Запахло жасмином, липовой пыльцой и лавандой. — Хоккайдо? Хотя на северянина ты не похож. Хонсю? Токио? Извини, что интересуюсь, но мне кажется, что ты попал в беду.
По спине пробежала ледяная дрожь и устроилась внизу живота.
— Почему вы так решили, Фудзи-сан?
— Ты слишком молод, чтобы путешествовать в одиночку, — он продолжал есть, как ни в чём ни бывало. И даже набитый рот не мешал ему говорить просто и красиво.
У него отсутствует островной акцент, — я заметил это сразу, но сейчас понял другое: в его речи вообще нет акцента. ОН ГОВОРИТ ТАК ЖЕ, КАК АРИСТОКРАТЫ ИЗ ЦЕНТРАЛЬНЫХ МИРОВ.
Подобрав ноги под себя, я приготовился к прыжку.