Почти на каждом этаже шли бои. Мы слышали глухие удары, иногда — крики. Но перестрелок, взрывов — больше не было.
— У вас много людей?
— Достаточно для того, чтобы задержать на короткое время хотя бы армию.
Мы спускались уже довольно долго. Я не знал, какой сейчас этаж — времени считать не было, а на стенах почему-то не было никаких цифр.
Чем ниже — тем громче становился шум.
— Вероятно, к обороне подключилась охрана здания, — сказал Соболев. — Они же не знают, против кого воюют. Просто защищают имущество хозяев.
— А кому оно принадлежит?
— Мне. Это Соболев-плаза. Одно из самых высоких зданий в Осаке.
— Вы — даймё.
Это было очевидно сразу, как я его увидел там, наверху.
— У нас говорят — князь. Собственно, это мой официальный титул. Так же, как и твой.
— На Ёшики не придают такого значения титулам, — заметил я. — Там больше ценятся деловая хватка и интеллект. Престижное образование, капитал… У меня не было денег для того, чтобы поступить в крутую школу. Поэтому я выбрал Корпус посланников.
— Элита есть везде, — сказал Соболев. — Это базовая потребность людей — определять своё место на социальной лестнице.
Я заметил, что спуск Соболева становится всё менее плавным. Кожа на его лице посерела, руки сделались хрупкими, как птичьи лапы. Они судорожно цеплялись за подлокотники кресла.
— Как вы думаете, сколько нам осталось?
— Несколько этажей, — ответил Алексей. — Я уже чувствую запах выхлопных газов.
Парковка. Через неё мы выберемся на улицу, а там нас будет ждать Фудзи…
Но до этого ещё далеко. Соболев вымотан — кресло уже не планирует, а довольно опасно скачет по ступеням. На последней площадке только моё своевременное вмешательство не дало ему рухнуть на бок.
— Отдохните, — сказал я, прислушиваясь. — Всё равно нужно сходить на разведку.
Дверь чёрного хода я заблокировал — просто приложил ладонь к замку и выпустил жар. Замок расплавился. Спиной я почувствовал одобрительный взгляд Алексея.
— Ты быстро учишься, — сказал он. — Для чужака.
— Когда посланники путешествуют по мирам Древа, — усмехнувшись, я потряс ладонью, а затем вытер её о штанину. — У них есть всё: оружие, средства для проникновений в здания, документы, деньги, любая легенда… Но в Закрытых мирах мы полагаемся только на себя. Поэтому нас и называют чрезвычайными посланниками.
Оставив Соболева на лестничной площадке, неслышными прыжками я преодолел последний пролёт. На двери с нашей стороны был довольно крепкий засов — быть может, поэтому пожарная лестница оставалась относительно безопасной.
Но из-за неё доносились шум и грохот. Слышались свистки полицейских, вой пожарных сирен… Возможно, кто-то из мирных жителей, услышав выстрелы, вызвал полицию. А может, что-то и загорелось — я чувствовал запах дыма.
Но делать нечего: дверь открывать придётся, иначе мы не сможем выбраться из здания.
Отодвинув засов, я приоткрыл одну створку и выглянул наружу. Так и есть: парковка. Широкий пандус ведёт от дверей вниз, но выход на улицу находится в противоположной стороне парковки, так что до него ещё нужно добраться… Сквозь довольно бурное побоище, которое ведётся между машин, в сдавленном низким потолком и бетонным полом пространстве.
Несколько автомобилей горело. Парковку заволакивал удушливый чёрный дым. Видимо, один уже успел взорваться — вокруг валялись перекорёженные железяки и закопчённые кусочки стекла.
Выстрелов не было, но в нескольких местах дрались врукопашную. Кто с кем — непонятно. Все в чёрном, только узкие прорези для глаз. С мечами. Клинки так и сверкают.
По-своему, было даже красиво. Но это отметило моё сознание, не я. Я был без остатка поглощен задачей: как вывести на улицу инвалида, не подвергая его опасности.
Если Соболев прав, и его люди дерутся с людьми Сётоку — нам нельзя светиться. Как только они увидят Алексея — всю свою энергию сосредоточат на нём.
Почему-то я вспомнил о Сакуре. Точнее о том, как она обезвредила банду гопников, применив "крик баньши". Я не знал, что это такое. Но понемногу экспериментируя с Эфиром, мог предположить, что она работала с энергией воздуха.
Что-то в таком духе я сотворить могу. Нужно уплотнить молекулы воздуха, сделать их ближе друг к другу. А потом послать через них волну звука…
Не знаю, насколько я был прав. На самом деле, я не рассуждал категориями молекул и волновых функций. Просто в моей голове возникло ощущение того, что нужно сделать — и я это исполнил.
Всё время думал о том, чтобы не переусердствовать. Я не хотел никого убивать. Всего лишь самому выбраться отсюда живым.