— Ну и заставил ты нас побеспокоиться. Исчез посреди ночи, и никто не мог сказать — куда. Ни охрана, ни камеры ничего не засекли.
— Этому были причины, Янака-сан.
Человек Фудзи как раз раздвигал дверцы, чтобы вытащить коляску Соболева. Я хотел помочь, но он дал понять, что справится сам.
Рывком вытянул кресло, приподнял, развернулся и поставил на асфальт без малейшего толчка. Соболев посмотрел на Янаку.
В лице обоих не дрогнул ни один мускул. Дул пронзительный ветер, и Соболев, одетый лишь в чёрный шелковый халат, наверняка мёрз. Но по нему этого видно не было — только волосы, седые и лёгкие, как пух, колыхались вокруг лица.
— Здесь прохладно, — наконец сказал Янака. — Давайте зайдём внутрь, — развернувшись, он пошел в здание завода.
Аккумуляторы кресла за время дороги, наверное, подзарядились, потому что Соболев кивнул и тронул незаметный рычажок. Кресло поехало.
Секретари пошли следом.
— Стальные яйца у этих стариков, — тихо сказал Фудзи, идя рядом со мной. Микроавтобус куда-то уехал. За рулём сидел всё тот же мужчина, что помогал нам раньше. — Не виделись десять лет, а встретились так, словно расстались только вчера.
— Так они были знакомы?
— Янака-сан много лет служил его дочери.
— Значит, у него по отношению к Соболеву тоже гири, — сказал я. — Ты знал?
— Поэтому и привёз его сюда. Я же сказал: здесь будет безопасно.
Достав телефон, Фудзи набрал какой-то номер. Послушал гудки — лицо его стало ещё более озабоченным — и убрал обратно в карман.
— Что-то случилось? — сработала интуиция посланника.
— Сакура не отвечает второй день.
— Потеряла телефон. Села батарея. Загуляла…
— У нас отлаженная система связи. Созвон два раза в сутки, без вариантов. Она пропустила уже три сеанса связи.
— Ну что ж, — я пожал плечами. — Стоит поехать и проверить самим.
Фудзи вскинул на меня удивлённый взгляд.
— Ты серьёзно? Только выбрался из передряги, и даже чаю не попьёшь?
— Честно говоря, меня бросает в дрожь от мысли, что нужно идти к этим старикам. Слушать их ничего не значащие, но полные скрытого смысла разговоры и пытаться понять, что они имеют в виду на самом деле. Я не политик. А у них такие глаза…
— Как буравчики, — поддержал Фудзи. — Так и прожигают насквозь. Чувствуешь себя пацаном, стащившим из кладовой банку варенья. А они об этом как-то узнали, и обязательно накажут. Но как и когда — ты не представляешь. И от этого становится ещё муторнее.
Я рассмеялся.
— Давай съездим на Сикоку, — я оглядел обширный пустой двор, гадая, куда делся микроавтобус. — Сакура будет рада тебя видеть.
— А может, тебя? — Фудзи дружески толкнул меня кулаком в плечо. — Признавайся, Курои-кун: что ты думаешь о том, чтобы повидаться с Сакурой?
Я посмотрел на него, как на идиота. В ответ увидел чистый, не замутнённый никакими задними мыслями взгляд и вздохнул.
Не буду вмешиваться. В конце концов, говорить, или не говорить о своих чувствах к Фудзи — личное дело Сакуры.
Тот направился к дальнему крылу здания, где располагалось несколько широких роль-штор, закрывающих входы в ангары — я видел, как оттуда выезжала какая-то рабочая техника.
— Смотрю, ты здесь как у себя дома, а, Фудзи-сан?
Я решил взять такой же шутливый тон, как и мой товарищ. В наших отношениях слишком много неясного. Не стоит обострять их открытым конфликтом. Кроме того, он не раздумывая приехал за мной к Соболев-Плаза. Может, принц Константин и испытывает к моей оболочке корыстный интерес. Но пока это — моя оболочка. И ему придётся со мной считаться.
— Пока тебя не было, приехали несколько моих парней, — пояснил Фудзи. — Теперь мы воспользуемся их машинами.
В дальнем углу обширного ангара, заставленного автопогрузчиками и пропахшего резиной, дизельным топливом, и вездесущей рыбой, стояло четыре байка. Не такие крутые, как был у Фудзи на Сикоку, но всё же неплохие. Марок я не знал, но общие хищные очертания и размеры топливных баков говорили о том, что это отличные мотоциклы.
Глухие чёрно-глянцевые шлемы и толстые куртки из бычьей кожи лежали здесь же, на сиденьях. Словно ждали, что хозяева вот-вот вернутся.
— Ты так и не сказал, что за отношения связывают тебя с Янакой, — надев куртку, я вдохнул запах чужого одеколона и пота. Не самый приятный опыт, но жить можно. Без толстой куртки на скоростной трассе делать нечего.
— Я ушел из семьи, помнишь? — Фудзи прилаживал шлем. Забрало было открыто, и его лицо на фоне чёрного пластика казалось бледным и беззащитным. — Ни денег, ни работы…
— А как же твоя должность в тайной канцелярии?
Я был уверен, что нас никто не слышит. Чувствовал, что вокруг нет ни одной живой души. А камеры? Ну зачем кому-то камеры в ангаре с рабочей техникой?..