Салтыкова терпеливо ждала. Она не выказывала никакого участия, не делала вид, что сочувствует. Просто сидела и ждала, когда можно будет продолжить разговор.
— Знаете, посланник, ведь я — женщина довольно упрямая, — сказала она, когда я, обессиленный, откинулся на подушку. — Я сказала, что вы нужны мне в строю — и я поставлю вас на ноги.
— Не привыкли к отказам, да? — надеюсь, мой голос звучал достаточно едко.
— Как-то раз мне понадобилось допросить одного человека, — она вновь активировала планшет и говорила, глядя в экран. Его свет невыгодно подсвечивал каждую морщинку на её лице, каждую складку кожи. Салтыковой было плевать. — К тому времени, как я до него добралась, человек уже умер. Но меня это не остановило, — теперь её прозрачные бледные глаза уставились прямо на меня. — Я добилась разрешения на эксгумацию, нашла эксперта по оживлению трупов, и всё-таки получила сведения, которые были мне нужны.
— Оживление трупа? — это действительно было интересно.
— Для этого пришлось пригласить специалиста с Новой Гвинеи. Рейс межконтинентального лайнера с одним-единственным пассажиром обошелся недёшево, но оно того стоило.
Я сдался.
— Ладно, как вы собираетесь меня поднять? Дождётесь смерти, и ещё раз пригласите специалиста?
— Глупости, — она вновь улыбнулась «фирменной» улыбкой: чуть заметно приподняла уголки губ. — Вы сами можете излечить себя. Все сэнсэи так делают.
— А я, значит, просто получаю удовольствие от того, что лежу здесь, и выхаркиваю лёгкие.
— Да.
Я моргнул. А потом ещё раз, и ещё.
Признаться, как и любой больной, я уже привык к некоторой предупредительности посетителей. К их робкому заискиванию, иносказательной речи, к их трогательным стараниям не задеть мои чувства…
Честность и прямота этой женщины были всё равно, что ледяной душ.
— Но я думал, всё дело в свинце, — усилием воли я подавил приступ кашля. — Мне сказали, что свинец попал в клетки — он-то и мешает Эфиру излечить это тело.
— Вот уже почти неделю, в вашей крови, а также клетках нет ни малейшего следа свинца, — сообщив эту новость, она вновь строго сжала губы, совсем не заботясь о том, что вокруг образуются морщинки. — В вашу капельницу, — она бросила взгляд на прозрачную трубку — вводили препарат, который очень эффективно выводит металлы из организма. И вот уже шесть дней анализы показывают, что вы чисты.
— Но…
— Это называется эффект плацебо. Самовнушение. Вы не хотите выздоравливать ПСИХОЛОГИЧЕСКИ.
— Я вам не верю.
Конечно же, она не права. Я — чрезвычайные посланник, у меня просто не может быть никаких психологических заскоков. Анализируя своё состояние, я бы заметил это В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ.
Любой посланник, оказавшись на краю света, мог сам привести нервы в порядок — если в этом будет нужда. Существуют специальные дыхательные упражнения, медитативные практики… Но для этого я должен сам себе поставить диагноз. Признать, что я нуждаюсь в лечении.
Сейчас, в данный момент, я не могу этого сделать. С психикой у меня всё в полном порядке.
Умирало тело. Чужое тело, которое я взял взаймы.
— Ну, мне пора, — неожиданно она принялась собираться. Надела очки, убрала в сумку планшет и тетрадь, открутила колпачок на бутылке, и сделала крошечный глоток воды… — Мы поймаем Разрушителя, — сказала она на прощанье. — Рано или поздно, так или иначе. Другое дело: удастся ли обойтись без жертв. Мне кажется, с вашей помощью — удалось бы.
И она ушла. Изящная, и не смотря на годы, лёгкая женщина в кремовом брючном костюме и лакированных лодочках на низком каблуке.
А я попытался воззвать к Эфиру. Вызвал Кладенец, подождал, пока он явится на зов. Мне он представлялся мандалой, чёрно-белым диском, единым в двух состояниях.
А потом принялся синхронизировать дыхание с его плавным вращением.
Когда это произошло, из Артефакта полилось сияние, оно пульсировало в такт движениям моей грудной клетки. Через какое-то время я почувствовал, что мы с Кладенцом становимся одним целым, сливаемся, становимся единой сущностью.
Образ Артефакта затопил мой разум, врос в него, и пульсировал на одной частоте. И в этот момент я попытался направить образ Кладенца, его энергию, в тело. Туда, где зияли три отверстия в ауре, три чёрные дыры, в которые утекали все мои силы.
Тело пронзила боль, меня выбросило из образа. Лоб покрылся испариной, простынь под спиной сделалась влажной.