Глава 15
Лимузин Соболева подвёз меня к самому крыльцу. За рулём был Колян — только ему князь доверял настолько, чтобы выпустить драгоценного, чудом выжившего наследника из Каховки.
Посмотрев в окно и прочитав адрес, я удивился. И насторожился.
В конце концов, именно Колян должен был охранять меня во время злополучного бала…
— Лубянка-38, - сказал я вслух, обращаясь к телохранителю. — Разве не здесь находится резиденция ордена Четырехлистного Клевера?
— КИБ делит с ними здание, — пояснил Колян. — Пару лет назад у ордена ещё был свой замок — крепостные стены, ров, всё остальное. Но по личному распоряжению Государя, им пришлось «переехать» на Лубянку, под крылышко к мадам Салтыковой.
Ясно. В собственном замке Бестужев чувствовал себя эдаким королём в своём личном королевстве. И дальновидный Святослав сделал «ход конём» — лишил магистра главного преимущества.
Но даже близкое соседство с мадам Салтыковой не помешало графу строить козни. А может, и подстегнуло: Бестужев мечтает вернуть былое могущество. И в последнее время действует очень жестко.
На высокое крыльцо вышел человек в военной форме. Капитан, судя по нашивкам.
— Это за тобой, — пояснил Колян. И точно: человек подошел к лимузину и открыл дверь с моей стороны. — Я буду туточки, — сказал телохранитель, чуть повернувшись назад и бросая многозначительный взгляд на капитана. — И еще… Не делай и не говори там ничего такого, чего не стал бы делать я. Лады?
— Спасибо, что подбросил.
Я выбрался на тротуар и впервые вдохнул московский воздух.
Пока я валялся в постели, наступило настоящее лето. Солнце жарило вовсю. Липы осыпали прохожих ароматной желтой пыльцой, над дорогой, над металлическим стадом автомобилей, реяло горячее облако из выхлопных газов и ругани водителей.
Мимо, по тротуару, независимо трусил крупный пятнистый пёс.
Капитан молча открыл передо мной тяжелую дверь.
В самом здании пахло картонными папками, серым солдатским сукном и чёрным чаем.
Миновав несколько рамок — капитан всякий раз расписывался в толстой тетради привязанной на верёвочку шариковой ручкой — мы наконец попали в холл, где меня ждала сама мадам Салтыкова. Миниатюрная женщина в светлом брючном костюме. Короткие пёрышки волос зачёсаны со лба на бок, щеки и подбородок напудрены. В руках — очки в золотой оправе, почему-то она не любит надевать их на людях.
— Смотрю, знакомство со специалистом с Окинавы пошло вам на пользу, — это было вместо приветствия. Мадам Салтыкова сразу повернулась и направилась вглубь здания, к широкой лестнице, которая выше расходилась на две галереи.
Цок-цок металлических шпилек взлетает под потолок, но маленькую женщину не волнует то, что на стук её каблуков оборачиваются буквально все.
Линии силы, — отметил я про себя. — Когда она идёт, все взгляды прикованы к ней. Каждый старается встать так, чтобы хоть краем глаза видеть мадам Салтыкову…
— Вы не просто занимаете очень высокую должность, — сказал я. — Вы здесь главная. Хозяйка.
— Я всего лишь секретарь, — обронила она, кивком приветствуя какого-то важного господина. Тёмно-синий мундир, орденские планки покрывают грудь сплошной бронёй. Три подбородка компенсируют отсутствие талии.
Синий мундир вытянулся на ступеньке во фрунт, и даже героически попытался втянуть живот. Она прошла мимо не повернув головы. Чуть заметный наклон — и всё.
Покрытая волосами-пёрышками макушка не достала военному до груди.
На меня тоже бросали любопытные взгляды: человек, который удостоился чести быть рядом с Ней. Я порадовался, что Фудзи настоял на отличном итальянском костюме, из неброской, мышастого оттенка, но очень дорогой ткани.
Волосы мои уже отросли достаточно, чтобы личный парикмахер князя превратил их в подобие модельной стрижки, лицо утратило за время болезни юношескую округлость щек, зато приобрело твёрдый, с ямочкой, подбородок — фамильную черту Соболевых.
Да и весь я вытянулся, окреп, плечи раздались в ширь, а тонковатых конечностей сейчас видно не было — костюм, выбранный Фудзи, был очень хорош, подчёркивая достоинства, и скрывая недостатки. И том числе — тонкий композитный клинок, который искусно прятался на спине, под пиджаком.
По случаю выздоровления телохранитель подарил мне тонкие, прилегающие к телу, как вторая кожа, ножны для этого меча. Пришлось потренироваться: Колян два часа гонял меня, пока движение, когда рукоять плавно скользила мне в ладонь, а потом из ножен, не было доведено до совершенства.