— Откуда он только взялся, козлина, — Колян остервенело нажимал какие-то кнопки. — После первого выстрела он сразу отвалил. Я думал — всё. Полетел на базу: не хочет светиться… А он вишь, тётка его подкурятина, чего удумал! Ну щас я ему…
— Не надо, — остановил его Фудзи. Он внимательно смотрел в боковое окно. — Сейчас его перехватят.
И точно: к чёрному вертолёту с двух сторон подлетали внушительные машины, каждая — с двумя пропеллерами, над кабиной и на хвосте. Красное солнце на белом фоне украшало их бока. Силы самообороны…
Чёрный вертолёт попытался сбежать, но его прижали к земле и посадили прямо на рисовое поле.
Лимузин никто задерживать не стал.
— Значит, у вас воюют не только магией, — сказал я, когда поле с вертолётами осталось позади, а лимузин каким-то непостижимым образом вдруг вновь оказался на скоростном шоссе. Только двигались мы теперь в обратную сторону. Кажется.
— Зависит от глубины конфликта, — заметил Фудзи. После нападения он заметно погрустнел. — И от того, кто его затевает.
— Поясни.
Колян вёл машину стремительно. Километровые столбы так и мелькали, встречных машин почти не было.
— Мой брат уверен: если бы в войне за Сахалин Ямато применили не магию, а прислали к берегу парочку эсминцев, всё сложилось бы по-другому.
— Ха! — Колян аж подскочил. — Да что такое ваши эсминцы против наших дредноутов!
Я так понял, этот спор длится не одно десятилетие…
— Значит, Сётоку за то, чтобы отказаться от магии в пользу технологий, — я быстро вставил вопрос в образовавшуюся паузу.
— И не он один, — вздохнул Фудзи. — Такие движения давно бродят среди тех, кто не владеет Эфиром.
— Я думал, в Ямато таких нет.
— Есть те, кто никогда не поднимется выше первой-второй ступени, — покачал головой Фудзи. — Но им этого мало.
Откинувшись на сиденье, я задумался. Тикю — прекрасный мир. Красивый, самобытный, добрый… Но всегда найдутся те, кто будет недоволен. Или те, кому мало — чего угодно. Денег, славы, власти, могущества… Шива найдёт здесь достойных последователей. К сожалению.
Фудзи задремал. Его голова свесилась на грудь, лицо спряталось за завесой из золотых волос. Я видел лишь тонкий благородный профиль: прямой нос, чётко очерченный уголок губ, подбородок с ямочкой… А потом чуть сдвинулся и посмотрел на себя — в зеркало заднего вида.
Круглая, покрытая коротким ворсом голова, чистый лоб. Большие, чуть раскосые глаза… Мальчишка. Веснушки на носу. А потом я улыбнулся.
Похоже, у меня появилась возможность посмотреть, как этот мальчишка повзрослеет.
Глава 3
Вместо того, чтобы ехать прямо к базе Янаки на берегу залива, Колян свернул к большому супермаркету. Обогнул длинное приземистое здание, и по наклонному пандусу въехал на автомойку. Роль-штора за ним сразу же опустилась.
— Чуток замаскируемся, — пояснил водитель и открыл свою дверцу. — Лимик наш засветился, так что надо бы пересесть.
К такому решению я отнёсся уважительно. Эти русские знают толк в партизанской войне…
Нам тут же подогнали другую тачку. Грузовичок с открытым кузовом, забитым коробками. На коробках был логотип: рыба, попавшая на удочку…
Колян снова сел за руль. Пришлось повозиться: дородный дядька едва умещался на тесном водительском сиденье.
Мы с Фудзи, как послушные дети, устроились сзади.
Минут через тридцать вновь были в окрестностях Осаки — въезжали в широко распахнутые ворота рыбзавода…
— Сверху могут наблюдать с дронов, — предупредил Колян, когда Фудзи уже взялся за ручку двери. — Заедем в гараж.
…Сначала я долго отмокал в ванне. Тело постепенно расслаблялось, мышцы переставали болезненно ныть, а из груди уходило муторное горькое чувство, что я проиграл.
Ничего. Всё ещё впереди: Тикю оказался крепким орешком.
Если так пойдёт и дальше — Шиве просто не удастся раскачать лодку. Или ему придётся действовать тоньше. Проникнуть в кулуары власти, попытаться разрушить систему изнутри… Эта мысль мне не понравилась.
Надо будет расспросить народ, как у них насчёт коррупции… Скорее всего, об этом осведомлён Соболев. И Хякурэн.
При мысли о девушке в груди что-то заныло.
Тебе ничего не светит, Чёрный Лис, — это была не интуиция. Просто мысль, подсказанная здравым смыслом. — Она смотрит на тебя, как на подростка. И вряд ли будет ждать, пока ты вырастешь.
Я поймал себя на том, что уже планирую свою жизнь в этом мире. Думаю о девушке, предвкушаю взросление…
Сев в горячей воде, я намылил лицо так сильно, что защипало в глазах. Думать такими категориями — для посланника недопустимо. Нельзя привязываться к миру. Нельзя заводить прочные связи, обрастать друзьями и близкими. Это связывает руки. Заставляет ставить личное выше общественного.