— Я много чего знаю, — Колян смотрел только на дорогу. Мы вновь выехали на трассу, и в этот момент он как раз пытался обогнать фуру. Водитель фуры пёр, как бешеный бык. Он то ли не видел Коляна, то ли принципиально не хотел уступать.
Колян шепотом ругался сквозь зубы и жал на гудок.
— Вот здесь поверни, — неожиданно сказал Серый.
Колян резко взял вправо. Я повалился на дверцу, наш пассажир вцепился руками в спинки передних кресел. Рядом с моим лицом мелькнули коричневые, с траурной каёмкой и заусенцами ногти…
А ещё от него пахло. Застарелым потом, ацетоновой сивухой, чесноком и солёными огурцами.
— Ещё раз поверни, — скомандовал Серый. Колян притормозил и аккуратно съехал с узкой асфальтированной дорожки на совсем уже коровью тропу. — Навес видишь? Загоняй.
Пробравшись через громадные лопухи — было слышно, как сочные стебли ломаются под натиском широких колёс, — мы заехали под просторный навес. С одной стороны его подпирала исполинская копна сена — старого, прошлогоднего, перепрелого до черноты. С другой была бетонная стена. По ней вился бледный плющ — ему не хватало света.
— Ну всё, дальше пешком, — Серый выпрыгнул из машины. Мы подошли. Очень хотелось подвигать руками, сделать несколько наклонов — часа два, пока ехали, мы просидели в Ниве почти неподвижно.
Но я сдержался. Перекрученный человечек доверия не внушал. Слишком нервничает. Слишком напуган, хотя и хорохорится изо всех сил.
Если я начну размахивать руками — он может счесть это агрессией, направленной против себя.
— Далеко? — деловито спросил Колян.
— Сначала бабки, — Серый шмыгнул носом. — Переводи на тот номер, с которого я звонил. Давай, чтоб я видел.
Телохранитель молча достал телефон, набрал несколько цифр, секунду подождал…
— Это половина, — сказал Колян. — Вторая — через полчаса. Как только я увижу то, что нужно.
— Не боись, — в кармане Серого негромко звякнуло.
Он тоже достал трубку, бросил короткий взгляд на экран, убрал. И заметно приободрился. Сдвинул кепку на затылок — оказалось, у него маленькие, глубоко посаженные, но очень цепкие глазки. Шмыгнул носом, утерев его рукавом несвежей клетчатой рубахи, и даже улыбнулся. Мелькнул неприятный серый язык…
— Недалеко, — ответил он и махнул рукой. — Метров пятьсот. Там заброшенный магаз, комбикормом раньше торговали. Сейчас пустой. Там они и…
— Ладно, — оборвал Колян. — Веди.
Серый повернулся и шагнул из-под навеса под вечернее солнце.
— Погодь, — остановил его Колян. — Охрана там есть?
— Я не заметил, — ответил Серый. — Он там вообще один. Ну, этот чувак с потёкшей рожей, уж не знаю, ожог это или ещё какая хрень…
— Это магический шар, — неожиданно сказал Колян. Я бросил на него удивлённый взгляд. — И сделал это вот он, — телохранитель качнул в мою сторону массивной головой. — Смекаешь?
Кадык Серого, похожий на мосластый челнок под синюшной натянувшейся кожей, скакнул вверх-вниз. А потом он посмотрел на меня ещё раз. Так, словно старался запомнить на всю жизнь.
Зря Колян это сказал, — подумал я. — Серый и так боится. А впрочем… Ему виднее.
Я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что ничего не понимаю в местных реалиях. Потому и старался помалкивать.
Интересно: где сейчас Фудзи?..
Серый вёл нас мимо остовов зданий — в фундаментах торчали печные трубы и остатки стен. Мимо застарелых мусорных куч, заросших крапивой. От них ничем не пахло, кроме старого железа и битого кирпича. Кое-где ещё виднелись одичавшие яблони и вишни, но урожая они уже не давали.
Тропинки не было. Но человечек уверенно пробирался сквозь мешанину развалин — я так понял, что это заброшенный пригород. В городе возвели несколько новостроек, и народ перебрался туда — поближе к газовому отоплению, электричеству и горячей воде. К цивилизации.
А это место постепенно ветшало, становясь прибежищем бродячих кошек, вездесущих мальчишек и бомжей.
Сквозь выбитые окна некоторых, почти целых домов, были видны кучи грязного тряпья и шел живой запах: костра, немытого тела и горелой еды…
Наконец наш проводник дал сигнал остановиться. Впереди виднелась серая, крытая шифером крыша какого-то большого строения. Перед ним угадывался пустырь, засыпанный когда-то мелким щебнем. Но теперь сквозь щебень проросла трава, и он не слишком отличался от других пустырей, в которые превратились дворы заброшенных домов.
— Фургон там, внутри, — шепотом сказал Серый, присев на корточки за полуразрушенной, давно облезшей от штукатурки стеной.
Коляну в такой позе было бы неудобно, и он просто стоял, скрывшись за стволом мёртвого дерева. Я же присел рядом с Серым.