Старик Кагосима самозабвенно танцевал в центре этого круга. Швабру-кисточку он уже бросил, и теперь с удовольствием шлёпал босыми ногами по лужам, оставшимся от его художеств.
Штанины его холщовых штанов, размухрённые по низу, были мокры до самых бёдер, но это не мешало Кагосиме совершать красивые медленные движения.
Глаза его были закрыты, а каждая чёрточка, каждая складочка на лице выражали спокойствие и умиротворение.
Под палубой что-то мягко толкнулось — словно гигантская рыба подставила свою спину, и нас понесло наверх, к солнечным лучам и… пиратам.
Которые, к сожалению, никуда не делись.
Всё так же они, как стервятники, кружили над нами, всё так же зловеще развевались их драные плащи, всё так же злобно скалились белые маски.
Когда мы наконец всплыли, вода вокруг успокоилась, а мы все, одновременно, опустили уставшие руки — было такое чувство, что в мускулы предплечий мне закачали по хорошей порции огня, — щит утратил свою силу.
В лицо полетели морские брызги, шлёпнула мокрая и холодная ладонь ветра…
Но пираты почему-то не спускались. Вместо того, чтобы прикончить нас одним мощным выхлопом — было очевидно, что запас прочности как экипажа, так и Кобаяши Мару, иссяк, — они продолжали кружить на приличной высоте, только изредка издавая пронзительные вопли. Совсем, как вороны, которые только и ждут, когда жертва наконец-то испустит дух.
— Они боятся, что ты снова начнёшь палить по ним из винтовки, — прокомментировал их нерешительность Фудзи.
— Ну что ж, — я устало улыбнулся. — Не буду их разочаровывать…
Хотя у меня была мысль, что как только я забыл о Трикси, она рассеялась, растворилась, как облако, винтовка никуда не делась. Я нашел её там, где оставил: у борта судна, заботливо прикрытую куском брезента от воды.
Но стоило мне сделать пару выстрелов — не прицельно, а скорее так, для острастки, — как пираты испарились.
Свечками взмыв над Кобаяши Мару, они растворились в грозовых тучах, от которых небо было похоже на старое провисшее одеяло.
— Они вернутся? — спросил я. Даже напрягая зрение изо всех сил, я больше не мог разглядеть никаких чёрных точек.
— Кто их знает? — Фудзи устало опустился на палубу, и окунув руку в ведро с остатками воды, вытер лицо. — Тьфу-ты, солёная. А я и забыл…
— Скорее всего, они полетели за подмогой, — сказала Хякурэн, усаживаясь рядом с Фудзи. Прислонившись спиной к борту, она блаженно вытянула ноги и расслабилась.
Лицо девушки осунулось. Подбородок заострился, скулы сделались более чёткими, придавая ей непривычную суровость.
— Не вернутся, — авторитетно заявил Дед. Выплеснув остатки воды, и тем самым смывая серебряную пыль иероглифов, он перевернул бадейку и уселся на неё, как на табурет. — Теперь будут знать, кто в доме хозяин.
— Ага, — к нему присоединился Кагосима. Аккуратно прислонив швабру к стене рубки, он вышел в центр палубы и небрежно опёрся на плечо сидящего Деда. — Что-что, а уж ЗНАТЬ они теперь будут.
И он усмехнулся — немного мрачновато, на мой взгляд.
— По-моему, у нас сейчас возникнут проблемы посерьёзней, — объявил Фудзи, глядя в небо.
Я последовал его примеру, а спустя пару секунд негромко присвистнул.
— Не свисти, — строго предостерёг Ватанабэ. — Ветер накличешь.
— А только его нам сейчас и не хватало, — задумчиво сказала Белый Лотос, тоже наблюдая за небом.
— Вы что, испугались бури? — спросил я.
Ну да. Даже на мой взгляд, небо выглядело предельно зловеще. Тучи толпились на нём, как бродяги в очереди за бесплатной похлёбкой. Они так же злобно толкались локтями, бормотали угрозы и бросали друг на друга гневные взгляды-молнии.
— Мы это называем штормом, детка, — ответил на мой вопрос Ватанабэ.
Из уст мальчишки он звучал довольно высокомерно.
— Да какая разница, как это называть? — я пожал плечами. — Давайте призовём стихии и разгоним это безобразие.
На меня посмотрели снисходительно. На меня посмотрели с сожалением. На меня посмотрели, как на идиота.
— Друг мой, — сказал Фудзи. — Будьте так любезны, не сочтите за труд, вызовите пожалуйста… ну хотя бы простенький огненный шарик.
— Да легко… — я искренне не понимал, в чём проблема. Пока не попытался выполнить высокопарную просьбу Фудзи. — Ежиный студень!
— Вот и я об том же, — скорбно покачал головой мой друг. Мы выжаты. И даже не как лимоны. Как тряпки. Как старые половые тряпки, которыми долго мыли полы, а потом прополоскали, хорошенько отжали и высушили на солнце. Иными словами, в нас не осталось ни капли Эфира.