Парни спали вповалку беспробудным сном… Надеюсь, когда поднимется тревога, у них хватит ума дезертировать из дворца куда подальше. Не хотелось бы видеть их в следующей партии повешенных на воротах.
И хотя на пути нам попалось множество людей, служанка с тяжелым подносом и сопровождающий её охранник ни у кого не вызвали интереса.
Украсть ключи у сонного и подслеповатого старичка тоже не доставило большого труда.
— У нас есть пятьдесят минут, — сказала Любава, помахав ключами у меня перед носом. — Нужно будет вернуть их ему на пояс, и тогда Печати не хватятся до завтрашнего дня. Идём, — без подноса она двигалась гораздо проворнее. — Сейчас обеденный перерыв. В зале никого не должно быть.
Глава 21
Любава была права: в прохладном и сумрачном церемониальном зале не было ни души. Даже охраны. Я не мог придумать объяснения этому факту: может, просто считалось, что здесь нечего красть… Или разложение в рядах дворцовых служащих зашло ещё дальше, чем я думал.
Но скорее всего, это страх. Люди боятся нового правителя. Сётоку — тиран, он наводит ужас на подчинённых…
— Вон там ларец, — Любава указала подбородком на высокий столик с массивным ящиком из тёмного дерева. — У самого трона.
— Я вижу.
Трон располагался на высоком ступенчатом пьедестале — вероятно для того, чтобы подданные чувствовали себя жалкими муравьями у его подножия.
Вырезанный из цельной глыбы нефрита, он мягко светился в полумраке громадного зала — так, словно внутрь был помещён источник света.
Весь зал, с полотнищами флагов на стенах, с громадными вазами, золотыми статуями и мозаичным полом из драгоценных пород дерева, должен был демонстрировать и подчёркивать могущество его хозяев.
Но если приглядеться, то можно было заметить пыль на драгоценном расписном фарфоре, на плечах статуй, в дальних углах… Паркет давненько не натирали, а грязноватые флаги грустно колыхались в мёртвом неподвижном воздухе.
Всё говорило о запустении. Это подтверждало мою догадку: слуги бегут из дворца, как крысы с тонущего корабля.
Не расхлябанность и безнаказанность заставила охранников прикладываться к бутылке на службе. Всё тот же страх: каждый из них осознавал, что запросто может оказаться в следующем списке приговорённых к казни.
— Ну что ты завис? — Любава толкнула меня в бок. — Идём за Печатью.
Бояться нечего, — уговаривал я себя. — В зале никого нет. Все разбежались: кто на обед, а кто и подальше отсюда…
И всё равно, выйти на середину громадного помещения, остаться там без всякой защиты — я не хотел.
Что-то останавливало, мешало сделать решающий шаг.
— Ой, да ну тебя, — Любава стремительно двинулась по мозаичному полу к подножию трона. Она уже держала в руке ключ, эхо шагов гулко разбегалось по залу.
И я не выдержал. Просто невозможно прятаться в тенях, в относительной безопасности, когда эта сумасшедшая барышня делает всю опасную работу.
К ларцу мы подошли одновременно. Любава быстро вставила ключ в замок, повернула… Мы встретились глазами и вместе подняли массивную крышку.
Печати не было.
Мягкое ложе, выстланное малиновым бархатом, сохраняло ещё форму чего-то большого, круглого, но было совершенно пустым.
— Чёрт, — почти не стесняясь, выругалась девушка. — Наверняка старый дурак забыл положить её на место перед тем, как удалиться в сад.
В этот момент где-то за стенами зала, на улице, раздался высокий и чистый звук трубы. И не успели мы с Любавой переглянуться, или хотя бы вздрогнуть от неожиданности, как огромные двери распахнулись во всю ширь, и в зал потекла река хатамото.
Они бежали с дробным топотом, напоминая стадо боевых носорогов. Деревянные доспехи постукивали, как кастаньеты. Рогатые шлемы скалились угрожающими масками, а затянутые в кольчужные перчатки руки сжимали длинные тяжелые копья с листовидными наконечниками.
И все они были направлены на нас.
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — сказала совершенно непонятную фразу Любава. Вероятно, нахваталась перлов у Коляна — помнится, они были очень дружны…
Как всегда, в момент крайней опасности мои мысли устремились куда-то далеко, в то время как разум, на подсознательном уровне, стремился найти путь к спасению.
Но не находил.
Гвардейцы окружили нас тесным кольцом. И по узкому проходу, среди почтительно склонённых копий, к нам направлялась ещё одна фигура…
На фоне ослепительного света, бившего в широко распахнутые двери, она казалась по-настоящему высокой. Выше любого из хатамото, гораздо шире в плечах и куда внушительнее.
Но когда фигура подошла совсем близко, а глаза привыкли к свету, оказалось, что это тоже доспехи.