По рядам гвардейцев промчался сухой деревянный шелест. Копья взлетели в приветственном салюте.
Зато остальные участники представления не на шутку перепугались. Люди в панике ломанулись подальше от дохё, к дверям. Но двери были заперты. Тяжелый засов перекрывал путь к свободе, и охраняли его несколько вооруженных стражников.
— Ну! Чего вы ждёте?.. — ярился Сётоку. — Перережьте глотки всем, кто здесь есть! Нам не нужны свидетели!
И вдруг сквозь гул и вопли испуганных людей послышались громкие хлопки в ладоши. Они приближались, и вот к краю дохё подошла Любава…
Старичок Окигава, просветлев лицом, сделал пару шагов к девушке, но она сама, ловко вскочив на помост, подошла к нам и встала в центре.
— Прекрасно! — обращалась она к Сётоку. — Продолжай в том же духе, принц Фудзивара. Рой себе яму, из которой не сможешь выбраться.
Сётоку наклонил лобастую голову и тяжело посмотрел на Любаву.
— Если я и рою яму, то для тебя и для твоего дружка. А также для всех этих никчёмных людишек.
— Негодяи не любят оставлять свидетелей своего провала, — кивнула Любава. — Вот только на этот раз тебе не ограничиться стенами этого зала. Всё запущено гораздо круче.
— Что ты несёшь? — Сётоку сделал пару шагов к Любаве, но передумал и остановился на безопасном отдалении. — Здесь, кроме нас, никого нет, — он обвёл рукой зал. — Никто не выйдет отсюда живым, кроме меня и преданных мне гвардейцев. А историю пишут не победители. Историю пишут ТЕ, КТО ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ!
Но Любава, не моргнув глазом, кивнула одному из чиновников с синим шариком, и тот, обойдя Сётоку по широкой дуге, взобрался на подиум и протянул Любаве планшет. На экране шла какая-то трансляция.
Девушка улыбнулась, повернула планшет экраном наружу и подняла его высоко над головой.
На экране мелькнула моя удивлённая физиономия. Да, уши действительно не торчали… Чёрт, что только не лезет в голову!
Потом я увидел господина Окигаву, мелькнули деревянные рогатые шлемы, а затем, на весь экран — разъярённое лицо Сётоку.
— Что это значит? — спросил он.
— Я включила трансляцию, — громко объявила Любава. — Прямой эфир из дворца. Бой века. Антоку против Фудзивара.
И наконец-то в глазах принца появилось понимание.
Глава 24
Глаза Сётоку налились ненавистью.
— Ты… — шея его побагровела, по цвету она ничем не отличалась от подсохшей кровавой полоски на груди. Он сделал шаг к Любаве, поднимая руки со скрюченными пальцами, словно собирался задушить девушку.
И тут произошло странное.
Несколько хатамото, гвардейцев в глухих шлемах и деревянных доспехах, вскочили на помост и встали рядом с принцем.
Сначала я решил, что они пришли на помощь господину, но буквально в следующий миг осознал: хатамото взяли Сётоко под стражу.
Они преграждали ему путь к Любаве, ко мне и к хранителю Окигаве.
— Так-то лучше, — старичок благосклонно кивнул гвардейцам, серебряный шарик на его шапочке качнулся, издав мелодичный звон. — Полагаю, принц Сётоку не отвечает за свои действия. Поражение повлияло на него больше, чем следовало ожидать от такого большого и сильного воина, — он скорбно покивал, поджав губы. — Отведите принца в его покои, заприте там и поставьте стражу.
Хатамото подчинились.
Сомкнув строй, они зажали Сётоку между собой и двинулись к выходу. Двери Церемониального зала тут же распахнулись.
— Как ты умудрилась устроить трансляцию? — наблюдая, как широкая спина принца с единственной чёрной струйкой крови мерно покачивается среди деревянных шлемов, спросил я шепотом у Любавы.
— В детстве я часто бывала в Нефритовом дворце, — тоже шепотом пояснила Любава. А потом положила ладонь на моё плечо — там, где всё ещё кровоточила рана, нанесённая Сётоку.
Я почувствовал тепло, потом — почти нестерпимый жар, затем — холод.
Когда Любава отняла свою ладонь, моё предплечье украшал тонкий белый шрам.
— Мой отец частенько навещал наместника Томохико, они были дружны. Мы с Михаилом играли в этом зале… И как-то раз он показал мне комнату, спрятанную под Нефритовым троном.
Я бросил взгляд на высокий ступенчатый подиум, на котором покоилась громада каменного кресла. Да. Внутри этого циклопического сооружения вполне можно скрыть даже слона.
— Там расположены охранные системы, — продолжала Любава. — Мониторы, за которыми следит охранник во время церемоний. А ещё — компактная студия прямого эфира. Ведь церемонии из дворца всегда транслируют по телевидению и радиовещанию. Михаил показал, как всё это работает — без всякого умысла, ему просто хотелось похвастаться перед девчонкой. Ведь он был намного старше, и уже тогда мнил себя великим дипломатом. И он бы обязательно им стал, — сказала она тише, глядя в сторону. — Если бы не… погиб.