— Вы, я вижу, совсем засыпаете, отдохните сколько можно, а потом будем думать, как оборону держать. К ночи можно гостей ждать. Они теперь нас просто так не оставят.
— Получается, что мы вас подвели!
— Пустое. Мне все равно здесь в покое было не жить, только нам вдвоем со штабс-капитаном против такой силы было не выступить, а с вами вместе, может, дело и сладится.
— Жаль только, что сила мы малая — четыре самурая против сорока разбойников.
— Лиха беда начало, — улыбнулся Александр Егорыч, — сразу устоим, может, и еще помощники сыщутся.
— Дай-то бог, — сказал я, уже не скрывая, что глаза у меня сами собой закрываются.
Хозяин оставил нас отдыхать в горнице, а сам вышел. Я, наконец, смог растянуться на лавке и уснуть.
Однако, выспаться мне было не суждено. Часа через два Александр Егорыч меня растолкал и, как только я открыл глаза, огорошил:
— Алексей Григорьич, к вам урядник приехал, хочет поговорить.
— Какой еще урядник! Он же…
— Наш, урядник, из Уклеевска.
— Где он? — спросил я, окончательно просыпаясь.
Мелькнула мысль, что наш ночной провокатор Василии Иванович умудрился выжить и восстал, как говорится, из праха. Однако, такого быть просто не могло. Мало того, что Ефим раскроил ему череп, он еще в компании с гайдуками покоился в речном омуте. Я понял, что речь идет о каком-то другом человеке, и успокоился.
— Во дворе ждет, впустить?
— Пусть зайдет, коли приехал, — ответил я как можно спокойнее.
Через минуту в горницу вошел высокий краснощекий парень в полицейской форме. Я встал ему навстречу. Урядник первым делом перекрестился на иконы, потом отвесил вежливый поклон.
— Проходите, садитесь, — пригласил я. — Чем могу служить?
— Позвольте рекомендоваться, Михаил Суханов, — назвался он. — Здешний урядник.
— Весьма приятно познакомиться, — ответил я и, в свою очередь, назвал свое имя. — Чем могу служить?
Паспорта урядник не спросил, что было мне кстати.
— Осмелился вас побеспокоить по причине несчастья с господином Ястребовым, — сказал он.
— Ястребовым? — переспросил я. Такой фамилии я никогда даже не слышал. — А кто он такой, и что с ним случилось?
— Господин Ястребов — наш старший урядник, — видя мое удивление, пояснил молодой человек. — Он исчез.
— Да? Очень сожалею. — Я начал понимать, о ком он говорит, но продолжал выдерживать недоумевающую мину. — Только не пойму, при чем туг я. Мы с этим господином даже незнакомы.
— Как незнакомы, вы с Ястребовым вчера встречались на постоялом дворе Хлебина.
— Так вы говорите о Василии Ивановиче! — наконец, соизволил догадаться я. — Это другое дело, с Василием Ивановичем мы знакомы. Так его фамилия Ястребов? И что с ним случилось?
— Он пропал без вести, и я хотел узнать, что вы об этом знаете?
— Ничего не знаю. Мы с ним только вчера днем познакомились. Потом я уехал в Уклеевск разыскивать жену, и мы больше не виделись. Вы знаете, что у меня вчера похитили жену?
— Как это похитили? Кто?
— Вот и мне бы хотелось узнать, кто это сделал. На постоялый двор, когда мы там обедали, прибыла целая компания неизвестных мне людей, на меня напали, избили и, пока я был без сознания, увезли жену.
Или парень хорошо прикидывался, или действительно ничего не знал, но удивление на его лице было неподдельным.
— После похищения мы с Василием Ивановичем и познакомились, — продолжил я. — Кстати, это не о вас он мне рассказывал? Говорил, что помощник у него молодой, честный и против правды не идет?
— Не знаю, — смутился от комплиментов полицейский, — хотя других помощников у Василия Ивановича нет. Нас с ним, сам друг. И что же с вашей женой? Нашли?
— Нет, не нашел.
— Вот и Василий Иванович пропал. Ночью лошадь вернулась без него домой. Я провожу следствие.
— Понятно. Вам на постоялом дворе сказали, что мы долго беседовали наедине, и вы решили спросить, не знаю ли что-нибудь про него?
— Совершенно верно, как вы догадались?
Я хотел сказать: «поживи с мое», но не сказал.
— Это нетрудно, иначе зачем бы вам нужно было меня разыскивать?
— Действительно. Вы не скажете, о чем вы с ним вчера говорили?
— Скажу. Сначала о моей жене. Потом о господине Моргуне, который, по словам Василия Ивановича, ее похитил. О том, что он здесь самая важная персона, которая может делать все что захочет, и никакая власть ему не указ.
— Ну, это преувеличение, — промямлил урядник. — Хотя не скрою, у господина Моргуна большие связи.
— Очень большие, — перебил я парня. — Думаю, что сегодня ночью его люди нападут на этот хутор, чтобы нас убить, и никто этого постарается не заметить.
— С чего вы взяли?
— Хозяин уже встретил возле дома его шпионов. Моргун боится, что я могу помешать ему ограбить жену. Вот сами и посудите, есть у меня основание опасаться нападения или нет?
— Право, мне кажется, вы преувеличиваете.
— Отнюдь. За нами следят. Иначе откуда бы вы узнали, где я нахожусь? Когда я покидал постоялый двор, то и сам не предполагал, что окажусь здесь.
— Действительно, о том, что вы живете на здешнем хуторе я узнал от, от… Впрочем, это неважно. Давайте пока поговорим о нашем уряднике. Вы никак не собирались с ним встретиться?
— Нет, не собирался, — категорично сказал я. — Василий Иванович прямо мне заявил, что в мое дело он мешаться не будет. Тогда я сам поехал проводить расследование. Вот и все, что мне известно.
— А вы точно знаете, что на вас сегодня нападут?
— Нет, конечно, об этом точно знает только господин Моргун. Но нападут непременно, не сегодня, так завтра,
— Я смогу составить вам защиту, но пока мне нужно разыскивать Ястребова…
Парень казался честным и искренним, но я вспомнил, что таким же мне показался и Василий Иванович. Поэтому не растрогался, а вежливо поблагодарил:
— Спасибо.
— Тогда позвольте откланяться, — урядник встал, не решаясь сразу уйти. — Если я смогу, то к ночи вернусь для вашей защиты…
— Буду признателен.
Разговор был окончен, и он, неловко поклонившись, вышел из горницы.
— Зря ищет, все равно не найдет, — сказал Ефим, который тоже проснулся и молча слушал наш разговор. — А это правда, что они на нас нападут? Я думал, мы на них.
— Вдвоем?
— А что делать-то, у них же Марья и хозяйка.
— Так сразу не получится, только зря голову сложим. Заставим их действовать. Обороняться легче, чем нападать. А пока давай сходим, посмотрим, что за соглядатаи около хутора крутятся. Может быть, удастся языка взять, от него и узнаем, где наших женщин прячут.
— Какого такого языка? — не понял кучер.
Я объяснил, и мы пошли искать хозяина. Тот в конюшне занимался лошадьми.
— Александр Егорыч, вы где видели лазутчиков? — спросил я.
— На задах прячутся, а коней недалеко в лесу оставили. А вам зачем знать?
— Сейчас пойдем языка брать. У вас не найдется старой крестьянской одежды?
— Посмотреть нужно, может, обноски какие и есть. Лазутчиков обмануть хотите?
— Да, иначе к ним близко не подойти.
— Пойду, поищу, — сказал хозяин, втыкая вилы в кучу сена.
Он ушел в избу, а я вышел из конюшни и осмотрел двор. Частокол было новый, недавно поставлен, и перебраться через него можно было только верхом. Службы, амбар, набольшая рига, коровник, конюшня, два сарая стояли как бы посередине двора, так что обзору изгороди не мешали. Видимо, хуторянин учел «фортификационные» требования к свой новой ограде. Конечно, оборонять одному или даже втроем такую большую территорию было трудно. Особенно ночью. Однако, если по углам поставить прожектора… Эта мысль зацепила и, как мне показалось, я нашел приемлемое решение.
— Алексей Григорьич, Ефим, идите сюда, — закричал Александр Егорыч, выходя из избы.
В руках у него была какая-то одежда.
— Что-то нашел, пойдем, посмотрим, — позвал я кучера, и мы отправились рассматривать «обновки».
— Вот все, что нашлось, — сказал нам хозяин, показывая грязную ветошь, в которой с трудом можно было опознать армяки и портки.