— Ну, как они? — спросил купец, как мне показалось, с большим, чем раньше, уважением глядя на меня. — Не простыли?
— Пока не знаю, но лучше, чем думал. Пусть пока поспят, а вы постарайтесь меньше шуметь.
— Может быть, им нужно пустить кровь, так я могу, — предложил парикмахер.
— Кровопускание уже устарело, — отверг я многовековой способ лечения всех болезней. — Давайте ложиться спать, завтра у нас будет очень тяжелый день.
— А еда у вас какая-нибудь есть? — невинно поинтересовался Родион.
— Есть, если только эти, — я кивнул на храпящего на лавке хозяина, — все не сожрали.
— Выпить привезли? — прозвучал с поднебесья заинтересованный голос штабс-капитана. — Закуска найдется!
Он оказался прав, в отличие от выпивки, наши запасы еды оказались практически нетронутыми. Мы поужинали и повалились спать, там, где кто смог устроиться.
Глава 18
Ночь прошла на удивление спокойно, хотя у противника был хороший шанс взять нас тепленькими. Никаких постов мы не выставляли, единственной мерой безопасности были запертые ворота. Однако, все обошлось, сатанистам этой ночью было не до войны.
Следующее утро выдалось промозглое и сырое. На землю опустился густой туман, так что не были видны даже дальние углы двора. Я хорошо отдохнул за ночь и был полон планов и идей по защите нашей цитадели. Александр Егорыч за ночь проспался и опять страдал с похмелья. В начале знакомства он мне понравился, но его неумеренное, безответственное пьянство несколько поменяло к нему отношение, и никакого сочувствия к его мучениям у меня не было. Тем более, что он без дела слонялся по избе и по пятому разу спрашивал у всех, кто попадался на глаза, нет ли чего-нибудь выпить. Штабс-капитан тоже сник и голос больше не подавал.
Предоставив их, как говорится, своей судьбе, мы собрали совещание. Нужно было определиться, что делать дальше. Всю нашу огневую мощь составляли шесть ружей, из которых четыре были относительно современными штуцерами (два капитанских и два захваченных вчера в имении), и пара сношенных охотничьих хозяина.
Кроме того, у нас было четыре кремневых пистолета и две, наши с Ефимом, сабли. Если учесть, что на перезарядку каждого ружья уходит около минуты, то рассчитывать отбить атаку сорока-пятидесяти противников такими средствами было невозможно. О чем я и сказал своим соратникам.
— Тогда, может быть, нам лучше отсюда убежать! — предложил боязливый Похлебкин.
На это предложение никто не откликнулся. Всем было понятно, что побег просто обречен на провал. Нас неминуемо выследят, догонят, и тогда мы окажемся обречены.
— Есть еще предложения? — спросил я.
— Можно уйти в лес, — предложил Иван, — там они нас не найдут.
Мысль была здравая, но невыполнимая. Продержаться в лесу с тремя нездоровыми женщинами было проблематично, к тому же мне не нравились пораженческие настроения.
— Есть еще один выход, — сказал я, — устроить противнику ловушки…
Меня перебил голос штабс-капитана:
— А что я говорил? Вместо того, чтобы разгуливать неизвестно где, нужно было выкопать ров и устроить флеши!
— Для этого нам нужен порох, чугунная посуда и гвозди, — продолжил я.
Общий взгляд на меня был как на ненормального. Однако, это меня не смутило.
— Михаил Семенович, у вас в Уклеевске можно купить чугунные горшки?
— Наверное, в скобяных и посудных лавках, — ответил парикмахер.
— А керосин у вас продается?
— Продается.
— Тогда все решаемо, — уверенно сказал я.
— А что, это самое, решаемо? — осторожно спросил купец.
Тогда я поделился своими мыслями о подрывных снарядах в эпоху начала машинной цивилизации. Чем дольше я говорил, тем внимательнее меня слушали.
— Чугунный горшок — почти то же самое, что и пушечное ядро, — объяснял я. — Начиним его гвоздями и разнесем всех гайдуков вдребезги.
— А как их будем запаливать, фитилем? — спросил приземленный купец.
— Сделаем пороховые дорожки прямо от избы. Костры польем керосином. Как только гайдуки пойдут на приступ, подожжем нужные костры, а потом будем по мере надобности взрывать горшки с гвоздями. Только для этого нужно много пороха. У нас после вчерашней потехи остался всего пуд Нужно прикупить еще.
— Ага, — согласился скучающий на лавке хозяин, — и не забудьте про опохмелку.
— Все равно флешь лучше, — добавил свое слово в обсуждение штабс-капитан, свешивая голову в чердачный люк, — али редут! Ударить изо всех пушек картечью и сомкнутым строем на врага. Ура!
Я с тоской посмотрел на соратников, вместе с которыми предстояло воевать, и только одно меня успокоило, что и противник у нас вряд ли лучше.
— Нужно кому-нибудь поехать в город. Михаил Семенович, как вы? — спросил я.
— Если нужно, так о чем разговор, заодно проведаю своих.
— А вам в помощь поедет…
— Я поеду, — сам вызвался купец, на которого я и рассчитывал, — мало ли что в дороге случится, к тому же торг — дело умственное.
На этом и порешили. После чего интенданты отправились тайными тропами на задание, а оставшееся воинство начало готовиться к снаряжению огневых припасов. Часа два мы занимались необходимыми делами, потом я отправился проведать женщин. В избе было тепло и душно. С печи слышался тихий говор. Я заглянул на лежанку. Троица, лежа в ряд, как и раньше, только что сбросила общий тулуп.
— Как дела, красавицы? — бодро поинтересовался я.
— Алеша, это ты? Как мы здесь очутились? — слабым голосом спросила Кудряшова.
— Ты ничего не помнишь?
— Почему на мне эта одежда? — не отвечая, спросила она.
— Вас захватили на постоялом дворе…
— Да, я знаю, потом отвезли в какое-то поместье.
— И что было дальше?
— Потом, потом, мы плакали, и нас заставили выпить вино…
— Там был тот, что вас ударил, — добавила Марьяна.
— Да, его еще странно зовут, — подтвердила Екатерина Дмитриевна, — совсем не по-русски.
— Улаф? — подсказал я.
— Возможно, — попыталась вспомнить она. — А вот что было дальше… Какие-то странные сны.
— У меня тоже, я все время летала, — подтвердила горничная.
— А больше я ничего не знаю, — растерянно сказала Катя.
— А как вы себя чувствуете? — задал я общий вопрос.
— Не знаю, — ответила за всех Кудряшова. — У меня все дрожит внутри, я, наверное, очень больна?
— Да, вам всем необходимо отлежаться. Там, где вы были, вас травили особым ядом. Но теперь все в прошлом. Можете быть спокойны.
— А мне вы поможете вернуться домой? — спросила третья пленница.
Я впервые рассмотрел ее. Это была молодая девушка с бледным лицом и большими серыми глазами. По виду, из какого-то привилегированного сословия.
— Конечно, только не сейчас, а позже, вам нужно сначала окрепнуть.
— Вы обещаете? — проговорила она, пристально глядя на меня в упор.
— Да, да, конечно. Вы долго находились в плену?
— Не знаю, наверное, мы с матушкой ехали на поклонение в Оптинскую пустынь. Потом… — отводя глаза, сказала девушка. — Простите, но у меня очень болит голова и мне холодно.
Мне стало понятно, что девушка темнит, и у нее начинается ломка. Скорее всего, все это время их кормили лошадиными дозами опиума, который без проблем можно было купить в любой приличной аптеке.
— Я попрошу, чтобы для вас истопили баню, попаритесь, погреетесь, — сказал я, не представляя, чем еще им можно помочь. — Боюсь, что день-два вы будете себя очень плохо чувствовать, придется потерпеть. Главное, что мы вас вырвали из рук бандитов.
— Так это и вправду были бандиты? — спросила Катя. — А такой высокий, с красивым голосом среди них был?
— Да, это один из предводителей.
— Я, кажется, его помню.
— Он тебя тоже, — ответил я и, попрощавшись, ушел заниматься фортификацией. Дел у нас было невпроворот.