XVI(ii).Джек протянул косяк Марку, а потом начал играть с вещами Джолиона, перебирать их и рассеянно передвигать по столу. Там стояла кружка, флакон с аспирином, зубная щетка, пластмассовая вилка и полоска фотографий Джолиона, сделанная в фотоавтомате. Кружка возвышалась на дневнике Джолиона и тонком томике по римскому праву. Книги, в свою очередь, лежали на двух стаканах для воды. На дне одного стакана валялись наперсток и маленький высушенный бутон розы.
— Не трогай! — крикнул Джолион, когда заметил, чем занят Джек, подскочил к нему и вырвал кружку. — Оставь мои вещи в покое, понял?
— У тебя там какая-нибудь долбаная инсталляция?
— Нет, его список дел, — ответил Чад, увидел перекошенный рот Джолиона и пожалел о том, что не сумел удержать язык за зубами. — Не спрашивай, — добавил он. — Так, пустяки.
Джек отошел от стола и снова устроился в кресле, а Джолион с бормотанием принялся раскладывать свои вещи по местам.
Эмилия почувствовала растущее напряжение и попробовала все сгладить.
— Ну, Джолион, — сказала она, — когда же мы наконец услышим то, что ты весь вечер собирался нам сообщить?
Джолион повернулся к ней, уголки губ приподнялись в улыбке.
— Сейчас, Эмилия, уже совсем скоро, — ответил он, поставил флакон с аспирином в кружку и запрыгнул на кровать.
XVII.Позвольте мне кое-что прояснить. Я не собирался вас обманывать, цель моего рассказа совершенно другая. Сейчас я перечитал все написанное до сих пор. Похоже, я так и не назвался. Просто забыл. А впрочем, в подсознании я собирался лишь проиллюстрировать расстояние, какое я прошел со времени моей юности — очутился на другом континенте. Итак, позвольте представиться по всей форме. Здравствуйте, меня зовут Джолион Джонсон. Очень рад с вами познакомиться.
Кроме того, я не объяснил кое-что еще. Рассказ мой должен служить не только предостережением и моим признанием. Я пишу для понимания настоящего Чада, того, все время скрытого. Если я сумею понять истинного Чада, возможно, мне удастся его победить.
XVIII(i).Рассказывал в основном Джолион, который не возражал, когда Джек расцвечивал его повествование яркими деталями. О пахарях и о «носочниках». В изображении Джека трое из «Общества Игры» стали какими-то ведьмами из «Макбета».
В комнате плавали облака сизого дыма. Марк по-прежнему лежал на полу с закрытыми глазами, но, услышав об «Обществе Игры», слегка приподнялся на локтях — признак небывалого воодушевления, и вдруг сказал:
— Записывайте меня!
— И все? — спросила Эмилия. — Ты хочешь участвовать в игре, Марк? И никаких вопросов?
— Предложение очень интересное, — ответил Марк. — Сейчас везде мало интересного.
— И представь, сколько у тебя появится возможностей унизить Джека, — сказал Чад.
Эмилия нахмурилась и возмутилась:
— Как я могу унизить Джека больше, чем он сам унижает себя каждый день? Собственными словами!
— Нет, все правильно, — возразил Джек, — твои слова лишний раз доказывают, что психологам до историков далеко. — Джек изобразил, будто раздирает рубашку у себя на груди.
— Эмилия, а вдруг он прав? — сказал Джолион, испытующе глядя на нее. — Что, если Джека победить невозможно?
— Еще как возможно! — презрительно ответила Эмилия. — Ему щитом служит чувство юмора. Остается выяснить, от чего он себя защищает, и наш историк… уйдет в историю. — Она поморщилась: — Каламбур получился. Извините, я не хотела!
— Видите, милая с виду студентка-психолог уже на шаг впереди всех нас, — произнес Марк, и его локти безвольно заскользили по полу. Наконец его голова снова очутилась на подушке, и он пробормотал: — А это уже интересно.
— Десять тысяч фунтов, Эмилия, — сказал Джолион и присвистнул. — И потом, представьте, как будет весело! Наверное, Игра нас всех очень сплотит. А нам нужно держаться вместе, не забывайте.
Эмилия поерзала в кресле, как будто ей вдруг стало неуютно, и призналась:
— Лично для меня дело вовсе не в деньгах.
— Не в деньгах? — удивился Джек. — А ты подумай, сколько красивых туфель ты сможешь на них купить!
— Джек, заткнись, а?
— Да ладно тебе, Эмилия, скажи «да», хотя бы на время, — сказал Джолион.
Чад узнал знакомые интонации в его голосе, такую просьбу Джолиона не разочаровывать его.Но Джолион, похоже, как будто не сознавал силы своих слов. Чад полагал, что друг не был бы и вполовину убедителен, будь его методы всего лишь уловкой, трюком.