Его восторженно обняли:
– Майлз, милый! Ты дал ему убежать?
– Да, что ты, сокровище, и это должен был сделать я? Я, мировой судья? Я приказал не надевать милорду кандалы.
– Ах, ну почему ты не дал ему убежать? Но если он и правда джентльмен, ты дашь?
– А вот и нет, сокровище. Я отправлю его дожидаться сессии.
– Ну, так ты ужасно жестокий.
– Но, душенька…
– И я хочу встать.
Он притянул ее к себе.
– Я посмотрю, чем можно будет помочь твоему протеже, Молли. Но не забывай: он пытался убить твоего единственного мужа!
С озорным видом он выжидал, как она на это отреагирует, но миледи не дала себя смутить.
– Незаряженным пистолетом? Фи, Майлз! А можно мне спрятаться за ширму, когда ты будешь его Допрашивать?
– Нельзя.
– Но мне так хочется на него посмотреть!
О'Хара решительно покачал головой: ей был прекрасно знаком этот жест. Каким бы добродушным и покладистым ни был ее муж, наступал момент, когда он становился глух ко всем уговорам. Так что мрачно пообещав быть ближе, чем он думает, она сдалась и отправилась в детскую навестить юного мастера Дэвида.
Какое-то время Карстерз ломал голову, пытаясь найти средства к побегу, но, как ни старался, так ничего и не придумал. Если бы только его допрашивал не Майлз! Конечно, ему не позволят остаться в маске – но ведь только в ней он мог сохранить инкогнито! Он молил судьбу смилостивиться и сделать так, чтобы О'Хара либо его не узнал, либо, по крайней мере, притворился, что не узнает. Решив, что ничего сделать не может, он улегся на чрезвычайно жесткий матрац и заснул, словно у него никаких забот не было.
На следующее утро, после долгих и многословных споров с главным тюремщиком по поводу маски, он триумфально прошествовал к дому.
Когда небольшая процессия собралась подняться по ступеням, которые вели к парадной двери, леди О'Хара весело вышла навстречу им с корзиной и садовыми ножницами, что-то напевая. При виде грабителя она оборвала песенку, ахнула и застыла на верхней ступеньке, пристально разглядывая милорда. Два тюремщика посторонились, давая ей пройти, а вверх по лестнице взлетела борзая и радостно бросилась к ней. Нетвердо стоявшая миледи пошатнулась, уронила корзинку, не попала на следующую ступеньку и полетела прямо вниз. Но в мгновение ока Карстерз бросился вперед и поймал ее в свои объятия. Он осторожно поставил ее на землю, спросив:
– Надеюсь, вы не ушиблись, мадам?
Подняв корзину, он вручил ее Молли, а та с улыбкой приняла ее.
– Благодарю вас, сэр, – ничуть. Но боюсь, мне пришлось бы плохо, если бы вы так быстро не поймали меня. Право, вы были очень добры.
Она протянула ему свою крошечную ручку, пожирая его глазами.
Мгновение милорд колебался – а потом сдернув шляпу и склонился над ее пальчиками.
– Это совершеннейший пустяк, мадам, – проговорил он своим собственным голосом – голосом джентльмена. – Умоляю вас не думать об этом.
Он выпрямился – к нему снова подошли тюремщики.
Леди О'Хара посторонилась и пропустила их в дом, проводив внимательным взглядом. Щеки ее пылали, глаза подозрительно блестели. Вдруг она решительно вздернула головку и, отшвырнув несчастную корзину, быстро пересекла газон и вошла в дом через стеклянную дверь террасы.
Милорда провели в библиотеку, где его дожидался О'Хара. Джек ссутулился, сунул руки в карманы. Шляпа по-прежнему была у него на голове.
Главный тюремщик окинул его сумрачным взглядом и болезненно поморщился, когда Карстерз с демонстративным нахальством облокотился о резной столик.
– Мы не стали надевать на него наручники, сэр, как было велено, – сказал он тоном, говорившим, что если это плохо кончится, то пусть О'Хара пеняет на себя.
Майлз кивнул.
– Совершенно правильно, – спокойно подтвердил он и с еще большим подозрением осмотрел личность в плаще и маске.
– Но я должен доложить, что арестованный вел себя очень упрямо, сэр, – внушительным тоном добавил тюремщик.
– Вот как? – серьезно отозвался Майлз. – В чем это выразилось?
– Видите, сэр, арестованный в маске? Когда мы сюда шли, я велел ее снять. А он отказался, сэр.
Следуя вашим приказаниям, сэр, я не стал его заставлять.
– А!.. Ваше имя?
– Джон Смит, – сразу же сказал Джек хриплым голосом.
О'Хара записал это, скептически улыбаясь. Джеку улыбка очень не понравилась.
– Может, вы соблаговолите снять маску?
Наступило молчание.
– Сударь, я рассчитывал, что вы позволите мне в ней остаться.
– Вот как? Ничего подобного я не позволю!
– Но, сэр…
– Это невозможно! Снимайте ее!
– Сударь…
– Если сами не снимете, я прикажу моим людям, вам помочь, – предупредил Майлз.
– Можно мне поговорить с вами наедине, сэр? – взмолился Джек.
– Нельзя. Снимайте маску!
Майлз подался вперед, не сводя глаз с Джека.
Со странным смешком, заставившим О'Хару сильно нахмуриться, милорд пожал плечами и – повиновался. Маска и шляпа были небрежно брошены на стол, и Майлз встретился с синими глазами, смотревшими на него и вызывающе, и в то же время умоляюще. Судья резко втянул в себя воздух, и тонкая линейка слоновой кости сломалась в его судорожно сжавшихся пальцах. В этот решающий момент чуть приоткрытая дверь за его спиной распахнулась, и в комнату вошла леди О'Хара.
Оба тюремщика и ее муж повернулись к двери, а узнавший ее Джек, не имея понятия, кто она такая, принялся полировать сапоги носовым платком.
О'Хара встал с необычно суровым видом.
– Что…– начал было он, и замолчал. Не взглянув на него, миледи бросилась к арестованному, восклицая:
– Гарри! Ах, Гарри!
Догадавшись, что это обращение относится к нему, Джек моментально отвесил ей церемонный поклон.
– Гарри, противный! – воскликнула она, добавив вполголоса: – Меня зовут Молли!
В глазах милорда вспыхнул смех, и он завораживающе улыбнулся.
Потрясенный О'Хара наблюдал, как арестованный одной рукой обхватил Молли за талию, а другой приподнял ее подбородок. В следующую секунду, запечатлев на губках миниатюрной леди поцелуй, он воскликнул:
– Фи, Молли, помешала такой шутке! А как я разыграл Майлза – он ведь до сих пор меня не признал! Миледи зардевшись высвободилась.
– Ах, Майлз, ведь ты знаком с Гарри – с моим кузеном Гарри?
О'Хара опомнился и отвечал, как подобает:
– Конечно, знаком, милочка, – хотя сначала я так удивился, что не смог сообразить, что к чему. Что за безумная шутка, черт тебя побери! – Он положил руки Джеку на плечи. – Скажи на милость, зачем это тебе понадобилось, мальчик мой?
Джек мгновенно нашелся:
– Ну, Майлз, неужели ты забыл наше пари? Разве я не поклялся, что застану тебя врасплох и отквитаюсь за ту ночь у Джаспера! И надо же тебе было заметить, что пистолет не заряжен! Я проиграл. Но все равно, стоило провести ночь в тюрьме, чтобы увидеть твое лицо, когда я снял маску!
О'Хара со смехом встряхнул его, а потом повернулся к изумленным тюремщикам. Старший тюремщик ответил ему холодным возмущением и чрезвычайно выразительно хмыкнул.
– Любезные, – проговорил Майлз, – мне очень жаль, что мой кузен вас побеспокоил. Похоже, он всех нас провел, и меня буквально подмывает отправить его в тюрьму до следующей судебной сессии!
Он вложил по гинее в каждую охотно протянувшуюся ладонь и дружелюбным кивком ответил на высокомерный поклон старшего тюремщика. Потом он молча дождался, пока они выйдут, недоуменно качая головами над причудами знати. Когда за ним закрылась дверь, он повернулся к Карстерзу.
ГЛАВА 10
Леди О'Хара удаляется
На некоторое время в комнате воцарилось молчание: все трое актеров этой маленькой комедии прислушивались к тяжелым шагам, замиравшим в коридоре. Карстерз все еще обнимал одной рукой талию миледи, но лицо его было напряженным. Молли инстинктивно почувствовав, что что-то не так, и испуганно заглянула в его бледное лицо. Выражение синих глаз, устремленных на ее мужа, заставило ее резко повернуться. Оказалось, что и тот смотрит на «кузена Гарри», как на привидение. Ей хотелось заговорить, разрядить атмосферу – но она не находила слов и могла только затаив дыхание наблюдать. Наконец О'Хара сдвинулся с места и пошел к ним, не сводя с Джека глаз. Изумление его рассеялось и, словно ощутив душевную муку друга, он неожиданно улыбнулся и снова положил руки на его напряженные плечи: