— Что делать будем?
— Он просто так не стал бы раскатывать. Значит, дорога перекрыта. Ты-то, коменданте, что думаешь?
— Давайте, я на дорогу пойду.
— Кубинский старичок Эрнесто. Ты нам нужен живым и здоровым. Ну-ка, Грибаныч, включай радио. Узнаем, что там в Шпанске-городе.
У Струева все по-прежнему. Он контролирует выезд из города. Тишь да благодать. Никакого передвижения, никакого условного противника. Горизонт чист.
— Ты пойдешь, — решает Грибанов, отправляя меня вниз. К полковнику.
— А может, это не его машина вовсе?
— Его. Другой машины здесь просто быть не может. Разве только с неба… Тебе, служивый, нужно идти вон до того пенька, а потом, — Горбачев раскладывает карту с крестиками, сравнивает, прикидывает, совершенно точно, до пенька, — увидишь зарубку на сосне. Встанешь правой щекой к зарубке и получишь свой азимут. Иди строго по нему, не сворачивай. Выйдешь на дорогу примерно в трехстах метрах от полковника. Иди и не бойся. Вот рация. Пусть стоит все время на передаче. Заклиним тебе сейчас кнопку. Вот так. Мы же здесь не останемся. Поднимемся чуть выше. Ты в случае чего возвращайся опять по следам своим, иди здесь. Возможно, Левашова придется поднимать сюда. Ну, все. Пошел. Помнишь избушку, где привал у нас был? Там встретимся. Отсюда две версты. Туда дорога чистая.
Неприятно, конечно, ходить среди мин, старых, забытых, даже по вешкам, тем более по азимуту. Я иду долго. А вот и полковник. Увидел меня в зеркальце, открыл кабину, идет навстречу, быстро, даже как-то радостно.
— Слушаем Левашова, — говорю я в микрофон, — говори, полковник.
— Конспираторы. Пятьдесят третий ваш, арендованный, на лесной дороге, километрах в двух от назначенного места. Пустой. Вышел я, головой покрутил, нет никого. Потом смотрю, шины проколоты, бак пробит, бензина, естественно, нет. И тишина. То есть мы уже здесь не одни. Может, ломанем на «КРАЗе»?
Грибанов с Витьком думают. Говорят тихонько.
— Ладно. Выключай аппарат. Батареи посадишь. Идите наверх. Ты, полковник, оружие привез?
— Бери — не хочу. Автоматы, рожки, гранат штук двадцать. Я генерала у ангара встретил. Он даже не удивился. Спросил, что нужно. Больно ему хочется, чтобы Старик вышел. Открыли оружейную комнату. Он опять говорил с Москвой. Там сами ничего не понимают. Официальная версия — угроза эпидемии. Утечка бактериологического оружия. Мы все якобы уже ходячие трупы, к следующему утру объекта быть не должно. Никаких мероприятий, дезактиваций, прочего. Министры и другие большие начальники не отвечают. Это как на подводной лодке. Чтобы спастись всем, нужно задраить отсеки. Так и уверили всех.
— И что будет?
— Поднимут два звена в воздух, и крылья родины спасут страну от катастрофы. Тем более что из-за бугра неожиданно настаивают.
— Это измена, Левашов.
— Нам к изменам не привыкать.
— Это Политик. Он покупает себе будущее. Он сумел убедить, кого нужно. Доказательства представить. Он очень теперь большим человеком станет. Пошли. Наше дело — коменданте. «Боинг» в Иркутске долго ждать не будет. И спецрейс в Якутске. Если он еще не отменен. Ввиду технических нестыковок.
Мы поднимаемся наверх, к вешке, к зарубке. Теперь вот туда, до места последней остановки. Рация у Грибанова не отвечает. Значит, они не дошли еще. Двигаемся и мы. Идти до избушки нам примерно час. На каждом плече — стволы. Гранаты в мешке у меня и рожки у Левашова. Рация маленькая болтается на груди, стоит на приеме. Минут через двадцать останавливаемся. Ремни лежат на плечах не так, мешок бьет по спине. Левашов курит «Честерфилд», предлагает мне. Я некурящий. Попить бы. У зимовья ручей. Там и чайку можно. И подумать о последнем броске в Шпанск.
…Самолеты проносятся так низко, точно хотят состричь верхушки сосен. Гул мертвый и жуткий прижимает нас ко мху с проплешинами снега, вдавливает, плющит. Где-то наверху закончилось время принятия решений.
— Как это называется, Левашов?
— «Сушки» это называется.
— А почему не вертолетами?
— Вертолеты подходящие далеко. Аэродром близко. Верст пятьсот.
Самолеты уходят в небо, потом заходят еще раз. А в это время будто лодочный мотор стучит там, где избушка и куда повели коменданте Грибанов с Витьком. Еще раз простучал и смолк.
— Что за треск, Левашов?
— Похоже на автомат. Только с глушителем.
И тогда мы очень быстро бежим, пригибаясь и оглядываясь.
Я хочу вызвать Грибанова по рации, но осекаюсь. Не совсем удачное время для радиосвязи. Столько оружия нам сейчас ни к чему. Суем все, кроме двух стволов, шести рожков и десятка гранат в яму. Прикрываем ветками.