На четвертый день ему выдали длинный список того, что ни в коем случае нельзя есть, и отправили домой. Телесно Артем чувствовал себя не очень хорошо, зато духом за время поста воспарил до самых высот и прикидывал, что на такой вынужденной голодовке можно неплохо сэкономить и погасить ипотеку немного раньше намеченного двадцатилетнего срока. Но темная сторона его личности недоумевала: как жить без пива и подозрительных гамбургеров?
Артем вернулся в свою маленькую квартиру и решил не отмечать Новый год. Да и зачем его отмечать, если все равно ни есть, ни пить толком нельзя? Сославшись на болезнь, он отклонил приглашения друзей и впал в аскезу. Сидел на больничном, ел только овсянку, листал новостные ленты и с презрением смотрел в окно на людей, несущих елки.
В новостях писали какую-то дичь: будто бы шестьдесят два процента россиян готовы к Новому году, диетологи рекомендуют избегать майонеза, а буквально в трех остановках отсюда бродячие собаки загрызли молодую, полную сил женщину. Артему казалось, будто бы каждый год он читает одно и то же.
Наутро тридцать первого декабря запасы овсянки закончились и пришлось идти в магазин.
У входа в «Пятерочку» сидели четыре угрюмых мопса, привязанные к урне. Один из них грыз кость, а другие смотрели на него и облизывались. Мимо проходила мамаша с ребенком.
– Ав! – сказал ребенок.
– Да, собачки! – согласилась мамаша. – Смотри, какие хорошие, послушные собачки! Ждут своего хозяина!
Мопсы посмотрели на мамашу с сожалением. Двое из них зевнули, третий вздохнул, а четвертый оставил кость и кашлянул почти по-человечески. Таких странных собак, пожалуй, не каждый день встретишь.
Артем долго бродил вдоль стеллажей и никак не мог подобрать подходящее пропитание. Он разглядывал продукты, сверялся с выданным в больнице списком, и получалось, что есть ему вообще ничего нельзя, кроме овсянки и обезжиренного кефира. В итоге Артем решил, что от куска отварной курятины скорее всего не умрет, и пошел на кассу.
Первым в очереди был толстый седой дед в драной шубе. Пахло от него так, что доходило даже до Артема, хотя тот и стоял через три человека. Дед достал из корзинки пакет с какой-то коричневатой дрянью и шлепнул его на ленту кассового транспортера. Артем подумал, что вот так, наверное, выглядит поджелудочная железа.
– Что это такое? – спросила кассирша, указывая на пакет.
– Я, дочка, у тебя то же самое хотел спросить, – ласково сказал дед.
– В смысле? – не поняла кассирша.
– Ты тут продавец – вот и скажи, что это за штука.
– Вы сами не знаете, что покупаете?
– А ты, выходит, не знаешь, что продаешь.
Кассирша брезгливо подняла пакет двумя пальцами. Несколько бурых капель упали на ленту транспортера. Артему показалось, что коричневатое месиво в пакете зашевелилось.
– Вы где это взяли? – поморщившись, спросила кассирша.
– Там, в углу.
Дед неопределенно махнул в сторону холодильников с йогуртами.
– А почему не взвесили? Видите же, что это весовой товар.
– Как же я взвешу, если не знаю, что это такое?
Недовольная заминкой очередь начала выказывать раздражение.
– А я что должна сделать?! – воскликнула кассирша в ответ на возмущенные возгласы. – Видите же, с товаром никак не разберемся.
Очередь поспешила ей на помощь.
– Кажется, это вымя… Соевый творог… Сыр с плесенью… Просрочка какая-то, – посыпались подсказки.
– Да что я, вымени, по-вашему, не видела, – беспомощно вздохнула кассирша.
– А вы развяжите пакет и понюхайте, – посоветовал интеллигентного вида мужчина.
– Не буду я это нюхать! – замотала головой кассирша, а потом обратилась к деду: – Извините, но я это пробить не могу. Оставьте товар на кассе.
– Нет, дочка. Так не пойдет. Раз уж тут магазин, ты мне должна товар отпустить. Иначе я на тебя жаловаться буду, – заупрямился дед.
– Так жалуйтесь! Пусть меня уволят! Вы думаете, мне эта работа нравится? Вы сейчас по домам пойдете оливье резать, а мне тут до десяти сидеть!
У проблемной кассы возникла строгая женщина с надписью «администратор» на бейджике.
– Что случилось? – спросила она.
Кассирша тут же сникла и виноватым голосом поведала о злосчастном пакете. Администратор склонила голову набок, задумчиво посмотрела на коричневатое месиво, как художник на натурщицу, изрекла: «Пробей как рыбные палочки», – и удалилась деловой походкой.