Обезьяна вновь бросилась на медведя и нанесла ещё один удар, на что тут же получила ответную оплеуху. Оба противника закружились на месте. Ловкая обезьяна прыгала и уворачивалась, а не совсем поворотливый медведь больше походил на скалу и сражался, как мог, пользуясь природной силой и мощью.
Оба противника уже получили не по одному ранению и теперь изматывали друг друга неожиданными ударами и нападениями. Но обезьяна оказалась ловчее! Тем более она не чуралась подлых приёмов, постоянно делая ложные замахи и совершая хитрые финты, чтобы запутать противника и лишить его воли.
Медведь сначала шёл напролом. Однако вскоре понял, что его банально выматывают, выжимая все силы на бессмысленные действия, и так ему не победить. Поэтому он тоже закружил в пляске битвы, пытаясь предугадать ужимки обезьяны и нанести последний, решающий удар. Сражение было в самом разгаре. Противники дубасили друг друга ударами, но никто так и не мог одержать победу. Ни ярость, ни сила, ни хитрость не помогали! Однако игра на равных не могла долго продолжаться. Требовалось что-то ещё.
Как обычно жажда наживы оказалась сильнее. Обезьяна изловчилась и, сделав очередной ложный замах, дала медведю возможность приблизиться к себе. Затем вдруг резко ударила его дубиной в незащищённое брюхо, чтобы тут же, пока медведь застыл от боли, сунуть узкий конец палки ему в глаз.
Острая боль пронзила всё тело косматого лесного зверя. И он понял: либо сейчас, либо никогда! Можно, конечно, попытаться спастись или отступить, но тогда грош ему цена. Да и не в его привычках отступать. Позабыв и о себе, и о своей боли, медведь впал в подобие транса. Превратившись то ли в берсерка, то ли в волхва-воина и ничего больше не чувствуя, он яростно бросился на врага. Обезьяна отчаянно колошматила по нему палкой, доломав в итоге раненую лапу и сильно измочалив другую. Но навалившийся на неё всей тушей человек в образе зверя сумел добраться клыками до горла вертлявой обезьяны. Медведь вцепился в него намертво, разрывая артерии и ещё больше пьянея от запаха крови.
Обезьяна исступлённо вопила, била лапами, остервенело кусалась и пыталась сбросить с себя тело, но медвежьи объятия не так-то просто разомкнуть. Хватка у её противника оказалась мёртвой, и он не собирался отпускать добычу. Всё либо ничего! Выживет только один! И выживет сильнейший.
От кровопотери и разрыва внутренних органов, полученных от могучих ударов обезьяны, медведь почти проиграл. Однако врага не отпускал и смог, наконец, разорвать обезьянье горло. Через пару мгновений всё было кончено. Распластавшееся на арене тело золотой обезьяны почернело и медленно рассыпалось в невесомый прах, который практически тут же исчез.
Медведь несколько мгновений одиноко стоял посреди арены, испытывая лишь усталость и боль. Потом медленно опустился на лапы, а затем и вовсе завалился на спину, истекая чёрной, быстро испаряющейся кровью. Сил у него осталось совсем немного, но они ещё были. Стены арены опустились, можно идти. Третья часть моего сознания перестала нависать сверху и метнулась вниз, тут же слившись с сущностью выжившего «Я».
Победа далась слишком тяжело! Мне ничего не хотелось. Ведь потеряв три свои сущности, я остался всего лишь с одной. Простой, как пять копеек, но зато такой родной. Дурак, надо было болеть за обезьяну! Она же почти победила и, возможно, меня ждало блестящее будущее! А что сейчас? Видимо, ждут меня одни проблемы. Ну и ладно, зато (ха-ха!) я, кажется, остался человеком.
Вздрогнув, я неожиданно проснулся. Часы на руке показывали ровно три часа ночи. Время зверя. Перевернувшись на другой бок, я посмотрел в окно. За окном царила непроглядная темень. Впрочем, а чему тут удивляться-то в три часа ночи⁈ Я встал, подошёл к окну и посмотрел на город. Вдалеке багровым светом мерцали рубиновые звёзды Кремля. Точнее, это я думал, что они рубиновые. А что реально придавало им красноватое свечение, я не знал. Да и не хотел знать.
Толстые стёкла старых двойных рам надёжно охраняли комнату от посторонних звуков. Чувствовал я себя, как ни странно, хорошо. И вернувшись в кровать, моментально заснул. На этот раз я просто отрубился, и никакие сны меня больше не посещали и не тревожили. Так и проспал до утра.