С Фарахом снова встретился тот же француз.
— Меня зовут Жак, и именно я буду вести с вами все переговоры, раз нам удалось прийти к нужному консенсусу. А с роднёй вы сможете пообщаться уже сегодня, набрав вот этот номер телефона в четыре часа пополудни. Они находятся в Джибути, в своём доме. Вот посмотрите, мне недавно прислали их фото оттуда.
— Вы не привезли их сюда? — воскликнул Фарах, искреннему возмущению которого не было предела. — Но ведь это нарушение условий нашего соглашения!
— Не совсем, — отрицательно мотнул головой Жак. — Мы действовали, исходя не только из собственных интересов. Неожиданное появление ваших родственников вызвало бы ненужные вопросы. И прежде всего к вам. Власти Эфиопии знают, что они находились у нас в заложниках. Как, вы полагаете, они отреагировали бы на их внезапное возвращение? Плюс ко всему, переданное вами лекарство, безусловно, ценное, но из разряда самых сильных. Так что вы тоже нарушили условия нашего договора.
Фарах дёрнул головой, невольно соглашаясь с этим.
— Хорошо. Когда следующая встреча?
— Завтра, в двенадцать.
— Я буду.
В ожидании назначенного времени Фарах сидел у телефона и пялился на аппарат, а перед его глазами стояли лица его родни. На продемонстрированной Жаком фотографии было ясно видно, что сестра действительно беременна. Об этом свидетельствовал её огромный живот, скрытый под широким платьем. А некоторые мельчайшие детали обстановки родительского дома подсказывали, что это не фотомонтаж или инсценировка.
Когда Фарах услышал голос сестры и мамы, он расплакался. На другом конце провода тоже раздались женские всхлипы. Утирая слёзы, Фарах вспоминал свою прежнюю жизнь, и она казалась ему размеренной и безмятежной. Однако не время давать волю слезам! Убедившись, что родители живы и даже здоровы, и вдоволь наговорившись, Фарах положил трубку на место и ушёл с переговорного пункта.
Рассказывая дома Адель о разговоре с родителями, он снова расплакался, и на этот раз надолго. Жена начала успокаивать его, но вскоре, то ли поддавшись эмоциям, то ли вспомнив о незавидной участи своего отца, разревелась следом. Услышав плач матери, рёв подхватила старшая дочь. Младшая, некоторое время недоуменно похлопав карими глазками, тоже разоралась вдруг благим матом, требуя к себе внимания.
Спохватившись, мать быстро заткнула ей рот крупным коричневым соском, и малышка моментально переключилась на более полезное и приятное занятие. Следом за сестрой и матерью успокоилась и старшая дочь. Последним справился со своими эмоциями Фарах и, утирая слёзы то ли счастья, то ли отчаянья, вышел во двор.
Уже стемнело, и на небе начали зажигаться первые звёзды. Стало заметно прохладнее, слабый ветерок доносил до мужчины запах эвкалиптовых деревьев, посаженных вокруг столицы. Присев на стоявший под апельсиновым деревом стул, Фарах погрузился в невесёлые размышления. Ему предстоял сейчас нелёгкий нравственный выбор.
Следовало решить: как поступить? Сдать с потрохами Мамбу и отдать за большие деньги и гарантию безопасности секретные рецепты? Или всё же лучше признаться тому же Мамбе во всём и начать вести свою игру, пытаясь обмануть французов? Мамба к себе его пока не вызывал. И, честно говоря, Фарах откровенно боялся его увидеть.
Вроде ничего предосудительного за ним не числилось, но с некоторых пор он считал Мамбу ответственным за всё, что произошло и происходило с ним в жизни. А в последнее время хорошее случалось нечасто. Сначала погиб тесть, потом похитили родителей и сестру, затем последовала ссылка. И ещё этот вечный ажиотаж, разгоревшийся вокруг редких и чудодейственных лекарств, Раньше он как-то не задумывался об опасности, которая может поджидать его на обычной, казалось бы, должности провизора.
И ко всему случившемуся наверняка приложил свою поистине чёрную руку Мамба. Это он основал тот ужасный культ, благодаря которому почти пол Африки уже пребывает в страхе. Это ему фактически принадлежала их фирма, ведь он один знал все редкие рецепты. И в круговерть опасных событий Фараха и его семью вогнал тоже именно он. Это всё сделал Мамба!
Фарах не желал прислушиваться к голосу разума! Он лишь искал виновного, на которого можно переложить ответственность за собственные неудачи, промахи и слабости. Ему не хотелось признаваться в том, что именно Мамба спас его от смерти, дал ему достаток и обеспечил безбедное будущее. Нет, ни вспоминать, ни принимать этого Фарах не хотел. Да он уже практически ненавидел Мамбу за то, что тот дал ему возможность стать тем, кем он стал. Бывает же такое⁈