— Хорошо, — кивнул Фарах.
— Какие у тебя планы на ближайшее будущее? — вскользь поинтересовался я.
— Работать, — пожал плечами он.
— На благо государства, надеюсь?
— Ну да, и на твоё благо.
На последних словах в интонации его голоса промелькнула плохо прикрытая злость. Как интересно! Однако, не подав вида, я продолжил разговор:
— Мне скоро снова придётся уехать. И обязанности главы нашей фармацевтической фирмы опять лягут на тебя. Контрактов пока ни с кем не подписывай. Мне надо подумать, что делать дальше. В контакт тоже ни с кем не вступай. И, кстати, с кем ты разговаривал два дня назад?
— Много с кем, — вновь пожал плечами Фарах, — я уже всех и не помню.
— По телефону, — уточнил я.
— И по телефону тоже.
— По междугороднему, — после паузы добавил я, внимательно наблюдая за реакцией Фараха.
Услышав уточнение, тот немного напрягся и сглотнул.
— Я звонил в Эритрею. Нужно было узнать, уехала ли последняя партия наших лекарств, — с ходу соврал он.
— А мне сказали, что звонок был в Джибути…
Фарах явно не ожидал от меня такой осведомлённости. Его глаза забегали туда-сюда, выдавая усиленную работу мозга. Хм, давай, выкручивайся!
— Ну, так что? — вновь спросил я его, так и не дождавшись ответа.
— Я не звонил в Джибути, я звонил в Эритрею, — упёрся Фарах, смотря мне в глаза и усиленно стараясь не отвести взгляд.
— Почему ты меня обманываешь?
— Зачем мне обманывать тебя, Мамба⁈ Мы же с тобой столько всего вместе пережили!
— Да уж. Карамба! — внезапно крикнул я, заставив Фараха вздрогнуть от неожиданности.
Дверь тут же открылась, и в комнату вошёл здоровенный негр.
— Позови напарника, и принесите то, что я оставил в комнате отдыха.
— Да. Сейчас.
Фарах всё это время недоуменно вертел головой, пытаясь понять: что вокруг происходит?
— Сейчас увидишь, — обнадёжил я его, не объясняя, что именно ему предстоит увидеть. Пусть помучается немного, теряясь в догадках.
Через пару минут дверь снова открылась, и в комнату внесли поднос. Рядом с графином воды и единственным стаканом стояла небольшая картонная коробка. Поставив поднос на стол, Карамба вопросительно посмотрел на меня.
— Свяжите его, — приказал я, кивнув на Фараха, и застигнутого врасплох провизора тут же скрутили.
Не глядя на него, я вытащил из графина пробку и плеснул воды в обычный советский гранёный стакан, на дне которого просвечивало клеймо Гусь-Хрустального завода. Затем полез в коробку и, нащупав там пузырёк, достал и откупорил его. Смерил взглядом Фараха, всё это время с ужасом наблюдающего за моими манипуляциями, и навскидку определил его приблизительный вес. Потом отсчитал ровно пять капель, секунду подумал и добавил шестую. Жидкость в стакане помутнела, но, чтобы настой тщательнее растворился в воде, я ещё несколько раз крутанул его.
— Открой рот, — велел я Фараху, зажатому крепкими лапами верзилы Карамбы. Но тот лишь отрицательно мотнул головой. Пришлось обратиться за помощью к своим помощникам: — Тогда вы открывайте.
Цепкие сильные пальцы раскрыли рот Фараху, позволяя мне влить жидкость из стакана прямо в горло. Фарах непроизвольно сглотнул и сразу же закашлялся.
— Ты вздумал меня отравить⁈ — почти с ненавистью выкрикнул он мне в лицо. Затем попытался встать, но тут же рухнул на место, получив кулаком Карамбы по затылку.
— Не надо экспрессии. Зачем мне тебя травить, когда я могу просто расстрелять? Только яд переводить. Ты заврался, Фарах. Но, надеюсь, пока не успел рассказать обо мне ничего лишнего. Хотя, с тебя станется… Впрочем, минуты через три ты мне и так всё расскажешь. Сам.
Пока я заговаривал зубы Фараху, сыворотка правды уже начала действовать. Пребывая в полном неведении и даже не подозревая, чего ожидать от влитого в него препарата, Фарах то злился и ругался, то бледнел и пугался. Наконец, под действием сыворотки в ругательствах Фараха начало проявляться его истинное отношение к происходящему.
— Отпустите его! — дал отмашку я. — Давай, рассказывай, как ты докатился до такой жизни?
— Да ты, да я…
Эмоции пока явно главенствовали над разумом фармацевта. Да и мой приказ не содержал конкретики. Пришлось задавать наводящие вопросы и немного разбавлять их собственными эмоциональными всплесками, чтобы получить хороший отклик от допрашиваемого. Оба моих помощника, едва Фарах начал говорить, покинули кабинет. И теперь я в одиночестве слушал всё, что извергал из себя Фарах. Который, кстати, реагировал весьма бурно, и я узнал много нового не только о себе, но и о других.