На самом деле важной и действительно секретной информации оказалось совсем немного. Предоставленный бюргерами материал в основном представлял собой чехарду всяких мутных разговоров, переговоров, застольных бесед и пустого трёпа.
Зреет переворот, но об этом я и так знал из прошлой жизни. Однако здесь и сейчас люди, которые чуть позже войдут в состав ГКЧП, вели себя совершенно спокойно! Абсолютно не так, как должны вести себя заговорщики накануне путча. Уже настал вечер семнадцатого августа, а никакими приготовлениями к созданию ГКЧП и не пахло. Как так⁈
Зато вокруг Ельцина и Горбачёва явно шла какая-то мышиная возня. К Горбачёву выехал кто-то из окружения Ельцина.
— Многих КГБэшников отправили в командировки и отпуска, — сказал мне Курт. — Москва опустела, милиция тоже в отпусках.
— Откуда знаете?
— Так из переговоров. Да и глаз у нас намётанный, сразу видно. Мы же по всей Москве мотаемся. Ну, и старые связи подключили, дружеские. Там кто-то чем-то поделился, тут проговорился.
— Ясно, не ожидал такого.
— Мы сами не ожидали. Что вы намерены делать с полученной информацией?
— Не знаю! Она слишком противоречива. Остаётся лишь ждать развития сюжета и кульминации. Ну, и думать. Вас же попрошу пока не прерывать работу. По моим сведениям, апофеоз переворота придётся на послезавтра. Так что будьте осторожнее. Вы наверняка уже определили центры силы? Что и откуда идёт, как организовывается? — спросил я у Курта, надеясь, что его умозаключения помогут мне лучше разобраться в текущей ситуации.
— Не совсем, — не оправдал он моей маленькой надежды. — Есть сомнения в кое-каких вопросах. Но мы постараемся держать руку на пульсе и своевременно оказаться в нужных местах. Я так понял: всё начнётся в воскресенье?
— Не знаю, скорее всего, всё-таки в понедельник, — ответил я. — Но и это предположительно. Точнее не скажу, я же не Бог и не провидец. Да и повлиять на данном этапе на ход событий я тоже пока не в состоянии. Тут такие мощные силы задействованы! Я понятия не имею: что можно предпринять!
— Тогда, может, стоит просто подождать и получше подготовиться? Если вы в числе первых догадались о готовящемся перевороте, с этого есть смысл поиметь свою выгоду.
— Возможно, вы правы. В конце концов, если ничего не получится, то ничего не получится. И не я буду тому виной. Но попытаться как-то повлиять на ситуацию и смягчить последствия, думаю, в моих силах.
— А зачем?
— Зачем? Чтобы СССР или то государство, которое возникнет вместо него, помогло Эфиопии. Нам тоже тяжело. У нас мало ресурсов, особенно человеческих. Нам нужны квалифицированные специалисты, технологии, техника. Ничего этого у нас нет, а у СССР есть. Поэтому… — я замешкался, подбирая правильные слова.
— Ясно, — верно истолковав направление моих мыслей, перебил меня Курт. — Я так и предполагал. Поэтому вы и решили вмешаться?
— Да, именно по этой причине, — кивнул я.
— Ну, что ж, нам и самим интересно, чем всё это закончится.
— Вот и посмотрите заодно. На ваших и моих глазах сейчас творится история этой страны. К сожалению, я не жду ничего хорошего… Но и от меня сейчас ничего не зависит.
— Да и не должно, — отозвался Курт Шредёр.
— Да. Отвезите меня к электричке.
— Хорошо. А вы не боитесь?
Я пожал плечами и сунул было руку в небольшой и сильно потёртый кожаный портфель, дабы продемонстрировать ему пистолет, как вдруг наткнулся на что-то мягкое, тёплое и почти жидкое… Твою ж дивизию! Конспиратор, ёшкин-матрёшкин! На хрена ж я его купил⁈
Кинутый в этот же портфель кусок масла давно растаял на августовской жаре, насквозь промочил обёрточную бумагу и теперь сливочно благоухал, впитываясь в подкладку сумки. Я совсем о нём забыл!
Недоуменно уставившись внутрь, я проинспектировал содержимое на предмет важности тех или иных бумаг и, не сочтя их особо ценными, всё-таки вытащил поблёскивающий от масла пистолет на свет божий.
— Смотрите, не перестреляйте всех бандитов и насильников, — хмыкнул Курт, всё это время с интересом наблюдавший за сменой эмоций на моём лице. — Их слишком много появилось сейчас. Да и здесь всё же не Африка. Хотя, судя по настроениям населения и его обнищанию, всё идёт к чему-то подобному.
Выкинув злополучное масло, вернее бумагу с его остатками, которая с обиженным чпоком врезалась в ближайшую бетонную плиту, я захлопнул портфель.
И вдруг внезапно даже для самого себя разозлился. Резко наклонившись к своему собеседнику, с горечью сказал: