Ляшка молча сопел, перевернувшись к Фальбергу спиной.
— Времени осталось уже три с половиной минуты. Павлуша, дай-ка сюда винтовку.
Винтовка была принесена, и Фальберг, осмотрев ее, сказал:
— Если через минуту я не услышу от тебя то, что нам нужно, твое дело можно считать конченым, — и он отошел шагов на тридцать, щелкнул затвором и, вскинув винтовку, прицелился в Ляшку.
Услышав стук затвора, Ляшка завертелся вьюном и заорал на весь лес:
— Постой! Чего ты спешишь-то! Все скажу. Чай, своя шкура дороже. Пусть они, дьяволы, сами вывертываются. Теперь мне с ними не по дороге — не хочу на тот свет отправляться. Пусть они живьем горят, мать их в трабадан!..
— Без многословия, уважаемый гражданин, ибо оно затемняет суть дела! Отвечайте сразу на вопросы!
— Волчий овраг, чай, знаешь? И Костяное озеро тоже? Ну, так слухай. Как доедешь до башенки, что на берегу озера, увидишь иву, дуплистую, свисшую над самой водой. Езжай на лодке мимо ивы, увидишь островок небольшой, весь в камыше. На этом острове растет несколько старых дубов, и вот в дупле самого большого — третьего по счету — дуба находится ход в пещеру, где живет Чернавский.
— Ну, а помимо хода в дупле, можно выйти из пещеры или войти в нее?
— Никак нельзя, по-моему.
— Смотри, не скрывай ничего — хуже будет!
— Да на кой черт мне теперь скрывать-то? Сказал — своя шкура дороже, значит, все дело начистоту. Недавно вот я был с донесением у Чернавского, так слышал его разговор с Бергом. Чернавский сказал Бергу: «И на кой черт эту дыру для штаба выбрали? Сидишь, словно мышь в мышеловке, если остров окружат — больше бежать некуда». Раз так говорил Чернавский — значит, другого выхода, действительно, нет.
Фальберг и Павлушка переглянулись молча.
— Ну, ладно. Нет другого выхода и не надо. Обойдемся и с одним. Собирайся, Павлушка, а тебе, Ляшка, уже придется впереди нас идти, да дорогу показывать. Так крепче будет. Ноги мы тебе развяжем, а руки так сойдут. Потерпишь немного.
— А куда же мне идти, как не с вами? Да разве я с ума спятил, чтобы к Чернявскому теперь лезть?! Что у меня, две головы, что ли?
Поднялись и пошли: Ляшка впереди, за ним Фальберг с винтовкой, а сзади — Павел.
Пробирались почти целиной, по еле заметным тропинкам, к вечеру сквозь просветы деревьев показалась башенка на берегу озера.
— К башне мы подходить не будем, — сказал Фальберг, — зайдем с другой стороны прямо к иве развесистой, переждем около нее, а когда стемнеет совсем, на остров переберемся.
Глава LI. КУДА ОН МОГ ДЕТЬСЯ?
Убедившись, что Павлуша погиб в этой безмолвной темной яме, Васютин решил заняться собственным освобождением.
Хорошо, что руки у него были развязаны. Иначе дело было бы совсем плохо, и сам он никогда бы не сумел избавиться от веревок, которыми Чернявский скрутил ему руки за спиной.
К яме, поглотившей Павлушу, Васютин не решался подходить главным образом потому, что было совсем темно, и поэтому направил исследование в противоположную сторону.
Под руки ему попалась довольно длинная толстая палка, пучок веревок, какие-то камни, деревянный столб, зачем-то врытый в землю.
Все это ему пока было не нужно. Решил продолжать поиски в ту сторону, куда скрылись принесшие его люди.
Пол пещеры шел под гору.
Пройдя немного, Васютин услышал глухой шум и отдаленные звуки человеческого голоса.
Не раздумывая, он бросился в оставленную им часть пещеры.
Что делать? Спокойно, как животному, ждать удара обухом? Нет, Васютин был не из таких. Он схватил единственное оружие, которое было у него под руками — найденную им палку (забыв о нагане, который они с Павлом ранее нашли), и притаился в темноте.
Шум нарастал, приближался. Нервы Васютина были напряжены до последней степени.
Внезапно, очевидно решившись на что-то, он схватил веревку, быстро привязал один ее конец к палке, а другой к нижней части столба, стоявшего недалеко от стены.
Там, где веревка проходила по земле, он наложил кучу камней.
Попробовал крепость веревки, натянув ее. Подошел к краю ямы и спустил в нее палку, привязанную к веревке.
Прислушался. Палка не достала воды.
Оглядевшись еще раз, схватился за веревку и стал осторожно спускаться в яму. Скоро скрылся в глубине. Легкий скрип натягивающейся веревки. Скоро и он затих.