– В таком случае ты взваливаешь на свои плечи ответственность за политику весьма высокого уровня, разве не так? – Впрочем, я не мог с ним не согласиться. Поражение на поле боя допустимо, но тут совсем другое дело – это имперская политика. Всех следует предупредить, что если нас в нее втянут, то сами же пожалеют. Нужно преподать этот урок и Хромому, и Душелову.
– Как по-твоему, какие могут возникнуть последствия? – спросил я.
– Будут долго топать ногами и вопить. Но, полагаю, с нами мало что смогут сделать. Послушай, Костоправ, в любом случае это не твоя забота. Тебе платят, чтобы ты зашивал наших парней. – Он задумчиво посмотрел на Корни. – Думаю, чем меньше останется свидетелей, тем лучше. Хромой не станет поднимать шум, если не сумеет ничего доказать. Эй, Одноглазый! Поговори-ка еще со своим ручным мятежником. У меня появилась одна хитрая идея, а он, возможно, станет для нас ключиком.
Одноглазый налил последнюю миску супа. Щеки тех раненых, кто успел его съесть, уже порозовели. Ильмо перестал грызть ногти и спросил владельца конюшни, буравя его взглядом:
– Корни, ты слышал когда-нибудь о полковнике Зуаде?
Корни напрягся и лишнюю секунду помедлил с ответом.
– Вроде бы нет.
– Странно. Думал, ты его знаешь. Это тот самый человек, которого называют левой рукой Хромого. В любом случае, Круг пойдет на что угодно, лишь бы его сцапать. Что думаешь?
– Я ничего не знаю о Круге, Ильмо. – Корни взглянул куда-то поверх крыш. – Ты хочешь сказать, что человек, который сидит сейчас в забегаловке на Унылой, и есть Зуад?
– Я этого вовсе не говорил, – усмехнулся Ильмо. – Разве тебе такое показалось, Костоправ?
– Конечно, нет. С какой стати Зуаду сейчас околачиваться в паршивом борделе в Весле? Хромой по уши завяз в неприятностях на востоке, и ему сейчас позарез нужна любая помощь.
– Видишь, Корни? Но послушай меня. Возможно, я знаю, где Круг сможет отыскать полковника. Сейчас он для Отряда – враг. С другой стороны, мы для Круга тоже не друзья. Но тут чисто деловое предложение, никакой вражды. Вот я и думаю, не сумеем ли мы обменять услугу на услугу. Может, кто-нибудь из важных мятежников сможет заглянуть в ту дыру на Унылой улице и намекнуть владельцам, что, по его мнению, им не следует опасаться тех парней. Понял, куда я клоню? Полковник Зуад может попасть в руки Круга еще тепленьким.
У Корни был вид человека, понимающего, что его загнали в ловушку.
Он был хорошим шпионом, когда мы не имели повода его опасаться. Для нас он был просто стариной Корни, приветливым владельцем конюшни, которому мы платили чуточку больше, чем полагалось, и о котором говорили не больше и не меньше, чем о прочих, не принадлежащих к Отряду. Он ничего не боялся и был просто самим собой, не притворяясь.
– Ты меня неправильно понял, Ильмо. Честно. Я никогда не вмешивался в политику. Мне все равно – что Госпожа, что Белые. Лошадям нужны стойло и корм, кто бы на них ни ездил.
– Тут ты, пожалуй, прав. Извини за подозрительность. – Ильмо подмигнул Одноглазому.
– Те, кого ты ищешь, Ильмо, сейчас в «Амадоре». Я бы на твоем месте поскорее туда отправился, пока никто им не передал, что вы в городе. А я, пожалуй, начну наводить здесь порядок.
– Мы не торопимся, Корни. Но если тебе нужно что-то сделать – валяй.
Корни посмотрел на нас, потом приблизился на несколько шагов к остаткам своей конюшни и вновь обвел нас взглядом. Ильмо посмотрел на него равнодушно. Одноглазый поднял левую переднюю ногу у своей лошади и проверил копыто. Корни нырнул в развалины конюшни.
– Ты как, Одноглазый? – спросил Ильмо.
– Иду за ним по пятам. На цыпочках.
– Не упускай его из виду, – ухмыльнулся Ильмо. – А ты, Костоправ, все записывай. Я хочу знать, кому он передаст весточку. И кому ее передадут дальше. Мы ему сказали такое, что разлетится по городу быстрее эха от хлопка в ладоши.
– Можешь считать Зуада покойником с той минуты, когда Ворон назвал его имя, – сказал я Одноглазому. – А может, еще с той минуты, когда он что-то сделал еще давным-давно.
Одноглазый хмыкнул и сбросил карту. Леденец сдал. Одноглазый выругался.
– Я не могу с ними играть, Костоправ. Они жульничают.
По улице галопом промчался Ильмо, остановил коня и спешился.
– Они уже окружают бордель. У тебя есть что-нибудь для меня, Одноглазый?
Список оказался до разочарования коротким. Я протянул его Ильмо. Он выругался, плюнул и снова выругался, потом поддал ногой доски, которые мы приспособили вместо карточного стола.