Я уже стрелял в Анфису, но хищница не желала превращаться в дичь — словно раздвоившись, она вдруг превратилась в размазанную череду образов в облаке марева тени. В какую из них стрелять, непонятно; а через пару мгновений кисти рук всех отражений девушки окутало темное марево. Сразу шесть призрачных Анфис стремительно взмахнули правой рукой.
Откуда сейчас полетит, туда и стрелять — что может быть проще. Стрелы Тьмы не такие быстрые как пули, от них вполне можно увернуться. Эта мысль меня чуть не сгубила: вопреки ожиданиям Анфиса не бросила в меня стрелу Тьмы, а ударила рукой в землю.
Это было сильно. И крайне неожиданно.
Ошарашенная происходящим Жанна, бегущий к Анфисе Матвей, озадаченный Дэвид — он так и стоял с поднятой рукой, за которую только что держалась убитая мною хищница, все они разлетелись по сторонам как кегли, отброшенные словно взрывной волной. Но это не было взрывом, это Тьма создала дрожь земли — в последний момент поняв, что происходит, я банально запрыгнул задом на капот кугуара и поднял ноги, так что меня атака не коснулась.
Едва спрыгнул обратно и утвердился на ногах, снова начал стрелять — после использования стихийной силы призрачные тени Анфисы соединились, и она уже стремительно бежала в мою сторону. Вернее, не бежала, а перемещалась в облаке марева — я видел ее словно чередой перемещающихся вспышек.
Я не попал в хищницу ни разу, и уже патроны кончились. Отпрыгнув в сторону, бросил в Анфису пистолет, пытаясь попасть в голову. Попал в плечо, сбив прицел — брошенный ею чернильный клубящийся сгусток, размером чуть больше футбольного меча, пролетел мимо и врезался в стену дома.
Ну вот, пошла в ход классика: вот это была самая настоящая, истинная и ожившая Тьма. В меня в этот момент уже летел второй шар. Не быстро, как футбольный мяч летит после не очень сильного удара. Но по мере приближения темный шар менял очертания, искажаясь: клубящаяся тьма трансформировалась в искаженное демоническое лицо, открывающее клыкастый рот в протяжном крике.
Под второй стрелой тьмы я проскочил, прыгнув к хищнице в подсечке ногами вперед. Со стороны это выглядело довольно безрассудно, но я уже действовал совершенно спокойно и без эмоций — меня, как это обычно бывает в минуты опасности, снова будто выстудило ледяным холодом.
Анфиса, уходя от моей подсечки сделала сальто назад, сохраняя дистанцию. Едва приземлившись, она швырнула в меня третью стрелу Тьмы. Вот это было опасно — чернильный сгусток и вытянувшиеся за ним хвостом лоскутья мрака прошли совсем рядом, обдав омерзительно-липким инфернальным холодом.
Вовремя успел откатиться в сторону, а ударившая в землю Тьма начала разъедать брусчатку двора словно серная кислота, оставив за собой длинную, поблескивающую словно машинным маслом проплешину.
Так. Что-то мне уже совсем не нравится происходящее — Анфиса прыжком подскочила ближе, оказавшись совсем рядом — и занесла руки для удара. Как будто в руках у нее был меч; впрочем, нечто подобное там и было — в темноте явно заметно что-то, почти мгновенно сотканное из лоскутьев мрака.
У меня остался только один шанс, откатиться в сторону в момент удара. Я замер в ожидании, но в этот момент грохот выстрела ударил по ушам и двор ярко осветило вспышкой.
Стреляли сверху — я успел краем глаза заметить длинный, метра на полтора желтый хвост пламени. Заряд картечи попал Анфисе в грудь, отбросив ее на несколько метров в сторону. Лицо хищницы перекосила гримаса, она подняла руки в попытке сформировать очередной темный конструкт, но загремели еще выстрелы, откидывая дергающееся от попаданий тело еще дальше.
— Фу блин. Пронесло, — выдохнул я.
«Пронесло. Ага, меня тоже», — как любила приговаривать одна моя хорошая подруга.
Я откинул назад голову, легонько стукнувшись затылком о брусчатку двора и глянул в звездное небо. Перед взором еще стояли слабые красные всполохи, как оставшееся эхо пламенеющих хвостов выстрелов из окна.
Долго расслабляться, впрочем, не стал — позволил себе отдыхать не больше двух секунд. Прыжком поднялся на ноги и подошел к дергающейся в агонии Анфисе-хищнице. Здесь рядом уже был и Дэвид, прихромала Жанна, придерживая порванное платье; вся расцарапанная, волосы растрепанные — улетела она далеко, в заросли кустов.
Дэвид и Жанна были бледными и ошарашенными, что неудивительно: зрелище умирающей культистки совсем не для слабонервных. Не отрываясь, оба смотрели на совсем недавно загорелую, а сейчас снежно-белую кожу хищницы Анфисы, под которой бугрились черные полоски вен по всему телу; смотрели на стеклянные глаза, заполненные мраком — как будто два блестящих черных камня в глазные яблоки вставили. Из глазниц, словно слезы, медленно текла маслянисто-черная тьма.