Хорошо, если так.
Моя просыпающаяся в минуты холодной ярости демоническая сущность, бывало, полностью выключала по мне все человеческое. Но я обратил внимание, что случалось это — в терминальной стадии, когда я испытывал дефицит женского внимания. Конечно, может быть это никак не связано, но почему бы не принять как версию? И сейчас, глядя на записку и рассматривая отпечаток губной помады я чувствовал, как меня все сильнее и сильнее завлекает тягучее ощущение предстоящего блудняка.
Ощущение было схожим с тем, которое я испытывал в Москве, на даче Станкевича, перед тем как отправиться в поездку с Алисой. В ту самую поездку, по итогам которой Татьяна Черных из окна вылетела. Ощущение было схожим, но в то же время другим — каким-то… более положительным, что ли. Оптимистичным даже, я бы сказал. Превалировало в ощущениях предчувствие, что все закончится так, как надо. При этом было ощущение чего-то грандиозного.
— Декс! — окликнул меня Дэвид.
Я встряхнулся, возвращаясь в восприятие реальности и оторвал взгляд от яркого отпечатка губ на бумаге. Так, Дэвид что-то спросил совсем недавно. Вот только опрос я не уловил, а переспрашивать не стал. Просто продолжил мысль, на которой оборвался разговор.
— Так вот. Дэвид, ты же в курсе, что во мне есть частичка демонической сущности. И если я эту сущность не подпитываю, иногда происходит какая-то…
Хотел сказать «залипуха», но вспомнил, как только что Дэвида отчитывал за использование русского языка, и не сказал.
— Помнишь, как мы в покер с ковбоем лихо поиграли?
— «Мы» — это ты и твои внутренние демоны? — засмеялся вдруг Дэвид, блеснув белоснежной улыбкой.
— Да, — кивнул я. — Неожиданно, но ты удивительно прав. Так вот, если я свою демоническую сущность не подпитываю сумасбродными или рискованными поступками, у меня гораздо чаще и сильнее срывает крышу.
«Или с девушками когда долго не общаюсь в горизонтальной плоскости», — договорил внутренний голос, но это я озвучивать вслух не стал.
— Это официальный диагноз? — поинтересовался между тем Дэвид.
— Нет, это результат моих наблюдений.
— То есть ты просто посмотрел на свое поведение и решил, что если будешь творить дичь, твоя демоническая сущность будет спокойнее?
— Да, — просто ответил я, не среагировав на «дичь».
— Ну… спорно, я бы сказал.
— Ты знаешь в этом мире специалистов по демоническим сущностям?
— Нет.
— Вот и я не знаю. Никого, кроме себя. А я, если ты не заметил, только что лекцию читал на кафедре Антропологии.
— Декс, давай вместе съездим. Я возьму с собой Джерри и еще пару человек, все будет чики-мони-бомбони.
— Как-как будет?
— По красоте оформим.
— Давай, — легко согласился я с предложенным планом.
У Дэвида в его команде кроме безбашенной молодежи присутствовало и несколько явных профессионалов в военном деле. Тех людей, которых ему в команду, как я полагаю, подогнал отец — чтобы присматривали за Мэйсоном-младшим. Причем не только присматривали — не удивлюсь, если там парочка сотрудников из разведки Конфедерации.
Одним из этой небольшой группы возрастных рексов был Джерри Баттлер — телохранитель, который охранял президента Конфедерации Южных Штатов до недавнего времени, пока его после импичмента из кресла не выкинули. Именно Джерри был ответственным и за мою безопасность, и именно он обеспечивал охрану во время наших выходов в свет, чтобы исключить возможность повторения случая с хищницами-культистками. Пусть Крамер и уверена, что подобного без предупреждения больше не будет, но все равно спокойнее.
— Погнали тогда? — поднялся я.
— Куда погнали, у нас еще два часа? — снизу-вверх посмотрел на меня Дэвид.
— Съездим куда-нибудь перекусим.
— Ты же только что гамбургер съел?
— Один гамбургер не спасет отца русской демократии.
— Так ты же в ресторан скоро идешь.
— Ну так я туда не жрать же иду.
— Макс, what is такое: жрать?
— Ой все, заканчивай.
— Нет, ну ты можешь говорить нормально? Ты в приличном обществе, будь добр общаться на языке Толстого и Достоевского.
— Тебе показать в какой стороне юг?
— Что? Какой юг, зачем?
— Ничего-ничего. Поехали, — поднялся я, собирая со стола все записки.
— Нет, Декс, ты объясни, что имел ввиду!
— Проехали, говорю.
— Я у Ульяны могу спросить.