Я поднял обломанный черенок от лопаты. Взвесил на руке, ухватился половчее, крутанул. Не бейсбольная бита, даже не ножка от стола, но ничего, сойдет, махаться можно. А то кто их знает, этих кладоискателей. Вроде бы пусто вокруг, а ну как полезут изо всех нор? Ересь, конечно, нет здесь никого. Да и не думаю я, что нынче охотники за сокровищами с ножами наперевес на чужаков кидаются. А все же с дубинкой в руке спокойней как-то.
Я обернулся. Шелестова была далеко, у берега. Она стояла на каменном отвале и смотрела себе под ноги.
Ох, и не понравилось мне это.
Я направился к ней. Потом побежал.
– Мил, ты что?
Тут я и сам все увидел. На дне ямы, на краю которой стояла Мила, лежал Джон. Рядом с ним валялся спутниковый телефон.
Телефон был разбит. Джон мертв.
Глава третья
– Я знала, я знала, – вдруг зашептала Шелестова.
Вот только истерики нам и не хватало. Сейчас потекут слезы, а за ними сопли. Что, бить ее тогда по щекам, в чувство приводить? Никакого желания! Из желаний у меня сейчас одно: оказаться подальше от этого острова. И забыть обо всем напрочь, чтобы в будущем не просыпаться среди ночи от хриплого крика Петра Козлова: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!»
Я отбросил черенок-дубинку и спрыгнул в яму. Глубиной она была метра полтора, ну, может, побольше.
Джон был совсем холодный. Получается, умер он несколько часов как.
А как умер?
Приподняв голову Джона, я увидел, что затылок его в крови. Что же, сначала Чистый, а теперь Джон? Очень, знаете ли, похоже на modus operandi, преступный почерк убийцы.
Я пригляделся, хотел даже потрогать, но не стал, боязно как-то. Нет, господа, нет тут преступного умысла и почерка никакого нет. Вот он, камень, о который приложился Джон. А вот царапина на стенке ямы, это он ногой зацепился, когда падал. А вот другой камень, на который упал спутниковый телефон. Невезуха в квадрате!
Я закрыл Джону глаза и вытер повлажневшую от росы ладонь о штаны. Страх какой! Как бы меня тоже не затрясло, как Шелестову.
Как там она? Я поднял голову. Милы на краю ямы не было.
Звать ее я не стал. Сначала дело.
Я взял телефон и повернул ручку. Нет, вдребезги, такого удара никакая техника не выдержит. Но удостовериться следовало. Теперь последний долг перед покойным. Я поступил так же, как с Чистым, ослабил молнию и укрыл лицо Джона капюшоном. Может, надо что-то сказать? Ну, типа, «спи спокойно, дорогой товарищ» или «прости, Джон, что не уберегли». Но я ничего не сказал. И вообще, господин Говоров, оставьте ваше дешевое зубоскальство, имейте почтение к усопшим.
Я выбрался из ямы. Шелестова сидела на корточках, спрятав лицо в ладонях. Я присел рядом. И только хотел сказать, что, дескать, бывает, шел и оступился, никто не застрахован, как Мила опустила руки. Под ее глазами – серыми, будто выцветшими, – набухли синяки. Веки покраснели. Но она не плакала и сказала четко, без недавней истерической задышливости:
– Его толкнули?
Об этом я как-то не подумал. Потому что, действительно, могли и толкнуть. Расшибся сам, но не без помощи. Кто толкнул? Не я. И не Мила, это не обсуждается. Остаются две кандидатуры, потому как остров необитаем, а про пихающихся призраков я еще не слыхал. Таким образом, кандидаты в непредумышленные убийцы Козлов и Федор Полуяров-младший.
Что ж, логика налицо. Да только не верится мне в такой разворот, бред это, а не версия. Сам споткнулся, сам упал и голову себе проломил. Просто, быстро, надежно.
«Опять? – одернул я себя и себе же ответил: – Все, больше никакого цинизма».
Зарекся – и тут же выдал:
– Значит, не все умерли. А ты боялась.
Шелестова глянула на меня ошалело, и я заторопился:
– Извини, сдурил. Никто Джона не толкал. Сам, все сам.
– Зачем он взял телефон? Зачем пришел сюда?
– Ну… – я взял паузу, чтобы немного подготовиться и быть убедительным в своих фантазиях: – Это же очевидно. Хотел связаться с «большой землей». С борта «Золушки» не получилось, может, наводки какие были, может, еще что. Джон решил забраться куда повыше, вон хотя бы на ту горку… и не дошел.
– Почему я не видела, как он брал телефон? Я его вообще не видела! В каюту он не спускался, и на палубе его не было.
– Но откуда-то он у него взялся, верно? Значит, когда ты была на берегу, он вернулся на яхту за телефоном. Сначала драпанул оттуда, сдрейфил, а потом вернулся.
– Я бы его заметила.
– Не факт. Ночь. Темно. Я полудохлый на твоем попечении. Да и «Золушка» не напротив, а чуть в стороне от места, где меня к берегу прибило. Могла и не заметить. И к тому же, ты уверена, что до самого рассвета ни на минуту глаз не сомкнула, не отключалась?