Дверь проходной оказалась закрыта. Чума забарабанил кулаком. Внутри послышалось какое-то движение. Сквозь стеклянное окошечко величиной в ладонь, врезанное в толстую дверь, блеснули чьи-то очки. Ничего больше в сумеречном нутре маленького помещения разглядеть не удалось.
- Кто тама? - послышался сварливый хриплый голос.
- Кто, кто, - передразнил Чума, - открывай!
- Чего надоть? - снова прохрипел не то мужчина, не то женщина.
Переулком, вызвав содрогание земли, проехал тяжелый КрАЗ, свернул, пропав с глаз. Снова тишина кругом и безлюдье. Один из бойцов встал у ограды, второй быстро вскарабкался ему на плечи и махнул на ту сторону. Чума ещё что-то сказал, отвлекая внимание сторожа, потом пошел к свои пацанам. Один подставил сцепленные руки, чтоб было куда ногу упереть, второй подхватил сверху.
По другую сторону забора стоял высокий ящик из почерневших досок, работяги знали, где удобней перелезать. Потом втащили за руки и остававшегося внизу бойца. С высоты трех метров территория комплектовочной базы выглядела не столь бестолково загроможденной. Чувствовалась определенная система, по которой группировались грузы. Наверное, их сортировали по объектам поставки.
Отсюда хорошо был виден и корпус лесобазы с узкими окошками из стеклоблоков. В одном из окон, расчищенном от стекляшек, копошились люди. Неподалеку пологой дугой выгибался длинный железный навес. В эту сторону следовало двигаться. Но указать направление Чума не успел.
Из узкого окошка звучно хлестнул протуберанец пламени. Даже здесь, на расстоянии метров в триста, был ясно слышен гул огня. Все трое так и застыли с разинутыми ртами. Что и говорить, зрелище было жуткое. И до них не сразу дошло, что копошившиеся в окошке люди были бойцами их команды, а огромный язык пламени слизнул их, как хлебные крошки с губы.
- Уйдет, падло! - первым очухался Чума и принялся слезать с ящика, цепляясь руками и ногами за проломы в почерневших досках. - Паука упустим!
Его подчиненные, с трудом оторвав взгляд от завораживающего огненного действа, заторопились следом. Жаркое марево колебалось над крышей корпуса. Клочья сажи летали в воздухе. Гудело пламя, а вскоре к этому низкому звуку примешался истошный вой пожарных сирен. Видать, пожарная часть базировалась где-то поблизости.
Пробегая мимо пожарного щита, Чума сорвал длинный железный багор с кольцом на конце. Другому бойцу достался лом. Больше на щите нечего не оказалось. Это характерно для складского пожарного инвентаря. Неохота кладовщице или грузчику идти за топором, снимают пожарный со щита, распечатывают ящик, а топорик потом так и бросают где-нибудь.
Ориентируясь на высокий столб огня и дыма, все трое бежали к корпусу параллельными ходами между ящиков и штабелей. Второй боец тоже нашел себе подходящую штакетину и воинственно размахивал ею на бегу. Когда добрались до корпуса, пламя хлестало уже из всех окошек. Стеклоблоки не выдержали адского жара, полопались. Остатки расплавились и стекли вниз.
Загораживая выставленным локтем лицо от нестерпимого жара, Чума высунулся из-за ящика. На земле валялся обугленный труп и тихо курился сизым дымком. Кто это такой, понять было абсолютно невозможно. Ни одежды, ни волос, ни татуировок - сплошная поджаристая корочка. Чума потянулся к нему багром, надеясь, что это проклятый Паук затушился без соли и перца. Но не вытерпел жара, отпрянул обратно за ящик, передняя стенка которого тоже начинала дымиться.
Рядом блевал молодой боец, непривычный к подобным малоаппетитным зрелищам. И даже красный пожарный лом бросил. Под ногами перекатывались маленькие гильзы от расстрелянных сигнальных ракеток и виднелись следы крови. Чуть дальше валялся клочок носового платка, пропитанный кровью. Ноздри Чумового раздулись, как у овчарки, учуявшей след.
- Искать! - рявкнул он, беря наперевес тяжелый багор. - Тут где-то гасится Паук хренов! Похоже, подранили гада. Он мне живым нужен. Я с него сам хочу шкуру спустить!
Боец, корчившийся рядом, вытирая рот тыльной стороной ладони, подцепил свой лом и поплелся в проход между ящиками. Второй уже скрылся с глаз, рубя штакетиной воздух. Через минуту раздался его победный вопль:
- Сюда! Все сюда! А-а, попался, гнида!
Славка не мог убежать. Перетянутая ремнем простреленная нога слушалась плохо и ступать на неё было больно. В изорванной одежде, ввесь окровавленный, он сидел на земле, вытянув ноги и привалившись спиной к деревянной стенке. Пребывая в полубесчувственном состоянии, он никак не отреагировал на появление врагов. Полный упадок сил, безразличие, слабость во всем теле - вот и все ощущения. Перед глазами все плыло, в голове звенело.
Подбежал запыхавшийся Чума, присел на корточки, ткнув в землю багор. Поглядел с жадным любопытствои и злобно ощерился:
- Ты, что ли, и есть тот Паук? Больно плюгавый какой-то. Знаешь, что я сейчас с тобой делать буду?
- Леня, - запыхтел над ухом боец, - давай его, суку, в огонь закинем. Пускай сгорит, как мамуха евонная.
- Пшел вон, - Чума не глядя отпихнул бойца, - без сопливых разберусь. Ну что, козел, - снова уставился на Славку, - думал, все, смотался, да? Думал, уцелел, жить будешь? - Он ткнул его в грудь острым концом багра. Эй, не больно что ли? Вот гад, - поднялся на ноги, - не чует ни хрена. Сдохнуть, никак, собрался?
Тут где-то поблизости раздались громкие крики. Люди старались перекричать рев пламени. Это звено пожарной разведки искало подходы. Следом шли пожарные с рукавами для подачи воды.
- На ящики лейте, чтоб не загорелись! Один ствол на крышу для охлаждения! Пену в окно! Давай машину ближе!
Славка оставался по-прежнему безучастным. Туповатый багор не пробил насквозь кожаную куртку, но удар был сильный. А боль ощущалась приглушенно, её не надо было преодолевать. Помутившимся сознанием Славка понимал, что жить ему осталось недолго, и нисколько не расстроился, приняв это как данность. Если бы, взойдя на вершину, он на спуске сломал ногу и лежа в снегу решал, что делать, то принял бы самое простое и очевидное решение расслабиться и не сопротивляться. Быстрей замерзнешь - раньше отмучаешься. И он закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Голова кружилась, сознание покидало его.