– Когда вы узнали, что Славик и есть Черный Паук?
– У него был черный костюм, навроде комбинезона с капюшоном, и кожаные перчатки с когтями. А потом он сам сказал. Только я не знала, что он кого-то убил. Если бы знала, то обязательно сообщила.
– Да? – Виолетта поморщилась. – А почему вы его все время называете Славиком?
– Не знаю, – Татьяна замялась, – привыкла, наверное.
– Вы его любили?
– Нет, – помотала головой Татьяна, – так только, ну, в общем, только интимные отношения несколько раз, и больше ничего. Он про горы интересно рассказывал.
– Еще что он рассказывал? Где живет, говорил?
– Ага. Я у него дома была. И телефон знаю.
Она поспешно продиктовала телефон и адрес, которые Виолетте и так были известны. Черный Паук оказался доверчив, как ребенок, раскрылся перед первой же смазливой мордашкой, купился на "интимные отношения". Почему-то многие простодушные юноши считают, что раз девушка отдается телесно, то тем самым полностью отдает и свое сердце, и душу, и готова на край света. Бедняги, они и не подозревают, что зачастую это всего лишь "интимные отношения", развлечение и удовольствие, вроде пирожного на десерт.
– И как дальше развивались ваши отношения?
– А все, больше ничего, – облегченно вздохнула Татьяна, – я помирилась со своим другом, а со Славиком больше не встречалась.
– И было это в тот самый день, точнее, в ту самую ночь, когда твои друзья разгромили квартиру Пермякова. Правильно?
– Э-э… – у Татьяны рот раскрылся от изумления, – откуда вы знаете?
– Смелее, девушка, – ободрила её Виолетта, – рассказывайте, не стесняйтесь. Насколько я поняла, вы увидели, как Пермяков разговаривал со мной на улице, страшно рассердились, взревновали и убежали. Так?
– Так, – Татьяна часто заморгала, и вдруг из глаз её потекли слезы, я же не знала, кто вы, я думала… – И тут она зарыдала в голос.
Виолетта прошла на кухню, потрогала стоявший на плите чайник, не горячий ли, налила в чашку холодной кипяченой воды и вернулась. Татьяна продолжала рыдать, закрыв лицо ладонями.
– Вот, выпейте водички, – сочувственно сказала Виолетта, трогая её за плечо. – Глупо все тогда получилось. Это я виновата, неправильно тогда себя повела.
Всхлипывая и вытирая лицо тыльной стороной ладони, Татьяна выпила воду. Виолетта терпеливо ждала, когда можно будет продолжить интересный разговор. Похоже, взяв на себя вину за ту их размолвку, она сняла камень с души Татьяны. Девушка быстро пришла в себя и, похоже, больше не считала себя виноватой перед Славкой.
– Конечно, я тогда сильно обиделась, когда вас с ним увидела, подумала, что у него ещё кто-то есть, а я не люблю, когда меня обманывают. Меня все время все обманывали, – она снова всхлинула, вспоминая прежние обиды и унижения. – Вот я и пошла к Сашке, ему назло. Хотела отомстить, так вот, по-женски. А оказалось, что он Сашке всю спину тогда изрезал, когда дрались. Сашка созвал друзей и заставил меня показать, где живет Славик. Ночью мы приехали все туда, к нему, я позвонила… – Татьяна вздохнула, ей не доставляло радости рассказывать о тех событиях. – Он спросил: "Кто там?" Я ответила, и он стал открывать двери, но почему-то не открыл. Тогда эти стали их выбивать. Славик убежал через окно по веревке, а они перевернули там все вверх дном. Нашли фотографии и велели мне показать, где он. Потом Сашка кому-то позвонил прямо оттуда, и мы уехали обратно.
– Да, скверная история, – Виолетта тяжело вздохнула, – даже не знаю, как тебе помочь, чтобы из этого выпутаться. Разбойное нападение на квартиру – не шутка. Да ещё со взломом, нанесением материального ущерба и хищением имущества, да в организованной группе, особо дерзким способом. Такой букет отягощающих обстоятельств, даже грустно перечислять. Ладно, я попробую попросить это дело на расследование и провести тебя в качестве свидетеля, а не соучастника, раз уж я спровоцировала тебя своим разговором со Славиком. Только и ты будь со мной откровенна. Расскажи, что было потом.
– Потом мы приехали сюда. Сашка сказал, что Славика, Паука то есть, все равно найдут, что он слишком много навредил людям. И если будет звонить, чтобы я его пригласила. Но я думаю так: раз мы расстались, то и нечего встречаться, а если у Сашки с ним разборки, так пусть сам его ищет. Правильно? Он звонил несколько раз, но я делал вид, что не знаю его.
– Так, понятно. Теперь перейдем к прошедшей ночи. Это он стучал к тебе в дверь?
– Он. – Танька смотрела в стол, вертела в руках пустую чашку. Позвонил ночью и сказал, что сейчас приедет. Сашка все понял, или услышал. ("Или ты сама ему сказала," – подумала Виолетта.) Он начал всем звонить, чтобы приезжали.
– Кому он звонил, можешь сказать?
– Нет, – помотала головой Татьяна, – он все телефоны в записной книжке держит. Но я могу вечером посмотреть, когда он в ванной будет. Хотите?
– Ну, я не знаю, – Виолетту шокировало столь неожиданной предложение, – впрочем, почему бы и нет? Ладно, я как-нибудь днем позвоню, ты продиктуешь. Так что произошло здесь в подъезде?
– Сашка сказал, что приедут две команды и возьмут Паука в клещи. Все пройдет тихо и гладко. Его возьмут живьем, а Сашке потом дадут премию, он мне сразу шубу купит. Но потом началась стрельба, Славик стал стучать в дверь и звать меня. А Сашка сказал, чтобы не открывала. Вот я и не открыла. А как вы думаете, если Сашку посадят, Славик меня простит?
– Если ты заслужишь прощенье, то почему бы и нет?
Еще через полчаса Виолетта вышла из подъезда с довольным видом. Ее папка пополнилась ещё несколькими густо исписанными листами. Результат психологического прессинга на слабохарактерную Татьяну превзошел все ожидания. Она рассказала даже то, о чем её вовсе не спрашивали: о деятельности своего сожителя на поприще алкогольного криминала. Сашка слишком опрометчиво хвастался перед подружкой своими успехами и нахваливал свой бодяжно-водочный завод, укрытый на территории лесоторговой базы. Возможно, таким образом Татьяна мстила самой себе за предательство по отношению к Славке. Так сказать, предательством за предательство.
Если бы Виолетта не была столь глубоко поглощена своей удачей, то непременно заметила бы остановившуюся у подъезда машину. Водитель проводил её долгим раздевающим взглядом, оценив и густую косу, и стройные ноги, и упругий зад. Потом он взъерошил свои неестественно белые, словно искусственные, волосы и, крякнув, вылез из автомобиля. В квартире его встретила всхлипывающая Татьяна. Она тут же повинилась в предательстве, описав дотошную следовательницу, её вопросы и свои ответы, и впервые в жизни получила кулаком в глаз.
Раньше на базе "Ураллесмеханизации" был цех по розливу олифы. Ее привозили в железных бочках, а затем на механизированной линии заливали в поллитровые зеленые бутылки и закрывали лимонадными пробками. Потом олифа резко вздорожала, упал спрос, нагрянула приватизация, и база сменила хозяев. Раньше хозяином считался народ, а теперь директор. Не один, разумеется, а на паях с ещё более высоким начальством и богатыми людьми со стороны.
Шестиметровую разливочную линию слегка отмыли бензином и кипятком от липкой грязи, чтоб стеклотара не приклеивалась, и она стала наполнять бутылки "бельгийским спиртом "Ройял", "итальянским "Распутиным", "Русской", "Московской" и вообще чем угодно, были бы соответствующие емкости, этикетки и пробки. А сфабриковать содержимое для самодеятельных химиков не составляло проблем.
Впрочем, поначалу проблема была – никак не удавалось получить сорокаградусную. Все время выходил меньший градус. До поры до времени это никого не трогало, но потом государственные борцы с паленой водкой стали легко разоблачать подделку с помощью спиртометра. Пришлось искать специалиста, платить ему деньги, чтобы научил правильно химичить. Но вначале ему пришлось прочитать лекцию для верхушки криминальной группировки. Рецидивистам, не страдавшим образованностью и прочими интеллигентскими болезнями типа совестливости и человеколюбия, почему-то пришла в головы такая блажь – узнать, что такое водка, откуда взялась и как получается на самом деле. Наверное, от водки и пришла.